Я чувствовала себя преданной и задыхалась от этого предательства. После всего, что я сделала, после тех результатов, которые принесли мои усилия… Без меня ничего бы не вышло, а теперь меня собирались презрительно отвергнуть и унизить. Да ради всего святого, ясно же, что это я должна злиться, и однако именно Беатрис злится на меня! Впрочем, трюк не нов.

Я села на кровати. Нужно вернуться и объясниться с Беатрис, немедленно. Заставить ее увидеть жестокость затеянного ею разоблачения, умолять, как я никого раньше не умоляла. Взывать к ее доброте, великодушию, убедить, что книга попала в шорт-лист Пултоновской премии благодаря мне. Исключительно благодаря мне. Дать понять, что она вот-вот разрушит мою жизнь.

«Просто напиши другую книгу, — скажу ей я. — Ты сможешь, ты на самом деле великий писатель и уже знаешь, какого успеха можешь достичь. Ты способна написать еще один роман, и тогда следующая Пултоновка будет твоей».

А на литературные чтения все-таки лучше пойти, решила я. Надо приложить все усилия, чтобы все шло своим чередом — настолько нормально, насколько возможно, — и заставить Беатрис одуматься.

* * *

— Ну так и что вы вдвоем замышляете? — с легкой усмешкой поинтересовался Фрэнки, встретив меня в книжном магазине.

— Кто? — Я отчаянно старалась вести себя как обычно.

— Ты и Беатрис. Мне Ханна звонила.

— И что сказала?

— Что вы сделаете какое-то совместное заявление в «Открытой книге». — Это прозвучало как вопрос, будто я должна знать, о чем он говорит.

Я надеялась, что Ханна не успела пока с ним связаться, но как бы не так. Господи, до чего же я страшилась этого разговора! И совершенно не была к нему готова.

— Насколько я понимаю, у Беатрис не ожидается новой книги, — продолжил Фрэнки.

— У меня тоже сложилось такое впечатление, во всяком случае, мне так кажется.

Фрэнки озадаченно посмотрел на меня. Я добавила:

— Она работает над романом, это точно, но он пока на стадии замысла.

— Ясно. Значит, это будет обычное интервью?

— А Ханна не сказала?

— Нет, она спросила, что мне известно. Вот я тебя и спрашиваю.

Разговор превращался в полную несуразицу.

— Я тоже ничего не знаю, Фрэнки, кроме того, что Беатрис хочет вместе со мной выступить в «Открытой книге». Только и всего.

— Ох, да ладно тебе, Эмма, не заставляй клещами из тебя вытягивать. В каком хоть ключе планируется выступление?

— Ну, знаешь, наставник и подопечный, как-то так, думаю. — Я тихонько вздохнула. — Возможно, Беатрис хочет поговорить о процессе обучения: как преподавала мне тонкости мастерства, как превратила меня, совершенно неизвестного автора, в писателя, который включен в шорт-лист премии Пултона.

Фрэнки вскинул в воздух обе руки ладонями ко мне, будто пытаясь остановить.

— Нет, Эмма, пожалуйста! Вряд ли это хорошая идея.

«Слава богу!» — пронеслось в голове.

— Ну, знаешь, — я притворилась, будто задумалась над его словами, — в чем-то она права. Она действительно очень меня поддерживала. Давала уверенность, которая была мне необходима. — Мне показалось, что немного душевной щедрости дела не испортит.

— Это твой роман, Эмма. Остальное не имеет значения.

— Знаю, и, если честно, тоже совсем не в восторге от идеи Беатрис, но она прямо загорелась и во что бы то ни стало хочет выступить.