|
– Или в машину какую-то. – Или его человек сто топтало, – угрюмо выдвинул свою версию Румянцев. – Ну, тебе виднее. Легкое удивление вызывало лишь то, что не пострадала голова Поволжского Людоеда. На ней даже не было крови, зато был дикий ужас, застывший в вытаращенных глазах. Ужас такой, словно Остапчук увидел все свои жертвы сразу. “Нет, – поправил себя Хвостов. – Если бы этот гад увидел все свои жертвы, он бы только посмеялся”. Тогда что могло так напугать Остапчука? Толпа уголовников с заточками? Хвостов знал, что криминальный мир с яростью следил за кровавыми похождениями Поволжского Людоеда и сразу после его поимки по зонам прокатился приказ при первом же появлении убрать выродка. Но вряд ли бандиты вызвали бы у маньяка такой страх. Да и сколько их здесь ждет освидетельствования? Десяток? Два десятка? Хвостов покосился на Румянцева. Мог ли надзиратель допустить в камеру Остапчука уголовников? Теоретически... Да какая, к чертовой матери, теория?! Чтобы притащить в это крыло криминальных отморозков, Румянцеву пришлось бы вступить в сговор еще как минимум с тремя надзирателями, как-то обмануть камеры видеонаблюдения... “Кстати, о видеокамерах!” Хвостов включил рацию: – Двадцать первый, двадцать первый, это ноль второй, как слышите? – Двадцать первый на связи, – отозвался дежурный на пульте видеонаблюдения. Начальник смены помолчал, глядя на переминающегося с ноги на ногу надзирателя, и поинтересоватся: – Степаныч, ты видеозапись проверил? – Проверил, – подтвердил дежурный, – все чисто. – Что значит “все чисто”? – В тридцать седьмую камеру никто не входил и не выходил, вплоть до того момента, как Румянцев поднял тревогу. – Это точно? – Абсолютно. – Хорошо. Отбой. – Хвостов выключил рацию и снова посмотрел на Румянцева: – Пиши рапорт, Вася. – А что писать? * * * Муниципальный жилой дом. Москва, улица Люсиновская, 30 июля, понедельник, 08:01 “В настоящий момент проводится тщательное расследование происшествия, и единственное, что известно на сто процентов, это то, что Емельян Грицаевич Остапчук, известный как Поволжский Людоед, – мертв. Заявление администрации института Сербского весьма невнятно. Предполагается, что известный маньяк покончил жизнь самоубийством, но адвокаты убийцы уже заявили...” – Да выключи ты эту передачу, – попросила Тамара. – Ни к чему ребенку слушать. Анатолий кивнул, выключил радио и посмотрел на вошедшую на кухню дочь: – Доброе утро, цыпленок! – Доброе утро! – Настя взобралась на стул, задумчиво посмотрела на остатки яичницы в тарелке отца и внезапно выпалила: – А я сегодня ночью каталась с Дедом Морозом! Честно! – Дед Мороз приходит под Новый год, – заметил Анатолий, прихлебывая кофе, – а сейчас лето. Так что, цыпленок, не обманывай. – А он сказал, что летом путешествует, и покатал меня на своей повозке. – Настя поковыряла ложкой манную кашу. – У него такая повозка красивая. И запряжена белыми оленями. Они такие смешные, все время колокольчиками звенят, честно! Родители переглянулись. – И где же вы катались? – улыбнулась Тамара. – А везде-везде! Только не по улицам, а прямо по облакам! Мы весь город объехали! – Настя помолчала и гордо закончила: – А еще Дед Мороз сказал, что когда я вырасту, то стану настоящей Снегурочкой! Вот! – Конечно, ты станешь Снегурочкой, дорогая. – Тамара поцеловала белокурую макушку дочери. – Ты у нас самая красивая в мире. Чуть позже, когда Анатолий уехал на работу, а Настя занялась своими куклами, в дверь квартиры Ермоловых позвонили. |
