|
Вдруг он подумал: "Но если я не сын того человека, кого считал до сих пор своим отцом, то я не должен больше ничего принимать от него ни при его жизни, ни после его смерти. Это было бы неблагородно и несправедливо. Это значило бы ограбить брата". Эта новая точка зрения успокоила его, облегчила совесть, и он вернулся к окну: "Да, - говорил он себе, - я должен отказаться от наследства Ролана и оставить его целиком Пьеру, так как я не сын его отца. Это справедливо. Но тогда справедливо, чтобы я оставил себе деньги моего отца". Таким образом, признав себя не вправе воспользоваться состоянием Ролана и решив полностью отказаться от этого наследства, он согласился и примирился с тем, чтобы оставить себе состояние Марешаля, ибо, отвергнув и то и другое, он обрек бы себя на полную нищету. Уладив это щекотливое дело, он обратился к вопросу о пребывании Пьера в семье. Как удалить брата? Он уже отчаялся было найти какое-нибудь практическое решение, как вдруг гудок входившего в порт парохода словно подсказал ему ответ, подав ему новую мысль. Тогда он, не раздеваясь, растянулся на кровати и в раздумье пролежал до утра. В девятом часу он вышел из дому, чтобы убедиться, осуществим ли его план. Потом, предприняв кое-какие шаги и сделав несколько визитов, он отправился в родительский дом. Мать ожидала его, запершись в спальне. - Если бы ты не пришел, - сказала она, '" я никогда не посмела бы сойти вниз. Тут раздался голос Ролана, кричавшего с лестницы: - Что же, черт побери, мы сегодня совсем есть не будем? Ему не ответили, и он заорал: - Жозефина, где вас нелегкая носит? Что вы делаете? Из недр подвала донесся голос служанки: - Я здесь, сударь, что угодно? - Где хозяйка? - Хозяйка наверху с господином Жаном. Задрав голову, Ролан прорычал: - Луиза! Госпожа Ролан приоткрыла дверь и ответила: - Что тебе, дружок? - Завтракать пора, черт побери! - Идем, дружок. И она спустилась вниз вместе с Жаном. Ролан, увидев сына, воскликнул: - А ты откуда? Уже соскучился на новой квартире? - Нет, отец, мне просто нужно было поговорить с мамой. Жан подошел, поздоровался и от отеческого рукопожатия старика внезапно почувствовал щемящую тоску, тоску разлуки и безвозвратного прощания. Госпожа Ролан спросила: - Пьер не пришел? Ролан пожал плечами. - Нет еще. Да он постоянно опаздывает. Начнем без него. Она обернулась к Жану: - Ты бы позвал его; он обижается, когда его не ждут. - Хорошо, мама, я пойду. Жан вышел. Он поднялся по лестнице с лихорадочной решимостью малодушного человека, идущего на бой. Он постучал в дверь, и Пьер ответил: - Войдите. Жан вошел. Пьер писал, склонившись над столом. - Здравствуй, - сказал Жан. Пьер встал: - Здравствуй. |
