— Сейчас мы успешно справляемся с этим диагнозом. Но, учтите: она должна будет жить в крайне щадящем режиме. Никаких серьезных нагрузок, стрессов. И, разумеется, Нью-Йорк — неподходящий город.

Кларе сделали операцию. Через месяц она танцевала на собственной свадьбе в белом платье от Лагерфельда. Коллеги жениха щелкали камерами. Потом супруги сделали несколько свадебных альбомов — для детей и внуков.

Чудесная пара, восхитительные перспективы: мастер и его муза соединились в семейном союзе. Пламен воспользовался привлекательным предложением со стороны итальянцев, чтобы покинуть Америку. Вначале молодые поселились в Милане, где у Бончева появилась собственная студия. Потом купили дом в зеленом пригороде.

Вероятно, это были лучшие годы его жизни. Дом, жена, студия, идущая в гору карьера. А главное — эйфорическое кипение радости в крови. Здорово, но немного страшно. На вершине радость и страх всегда вместе, поскольку со всех сторон ты окружен пропастью. Падать или спускаться осторожно — не столь уж важно. Важно блаженное ощущение высоты и неустойчивости одновременно. И какой же там дует ветрина!

Счастье редко бывает совершенным. Клара полагала, что для полноты жизни в семье не хватает ребенка. Она знала, что Пламен не равнодушен к малышам, и это еще больше подстегивало ее желание подарить мужу радость отцовства. Врачи не советовали Кларе рожать. Пламен был согласен на усыновление.

— Нет! Я сделаю все, как надо. — Сев на колени мужа, Клара обняла его за шею. Длинные льняные волосы окутали его, обдавая ароматом персика. Они словно оказались в сумрачном шатре. Закрыв глаза, Пламен потянулся губами к ее шее и зашептал:

— Лара… Лара…

— Ты же понял — я страшно везучая. — Она слабела, прижимаясь к Пламену. — У меня все-все получится!

Позже, вспоминая это мгновение, Пламен тысячу раз задавал себе вопрос, почему он пренебрег подсказкой свыше? Воспоминания нахлынули мощной волной. Он был с другой, некогда страстно любимой женщиной. Последнюю фразу Клары заглушил грохот и звон стекла — ветер распахнул раму.

— Ну вот, праздничный салют! — Она легко вскочила с его колен и бросилась к окну. — Извини, никак не привыкну к сквознякам в этом доме. Жаль, моя любимая ваза. — На ладони Клары лежал золотистый осколок. — Твой подарок, тогда, в Ассизи…

— Ты не поставила раму на предохранитель. Или я. Пустяки, — помрачнел Пламен. Ему показалось, что к ним подкрадывается беда.

Впрочем, подобные предчувствия часто посещают счастливых людей, а Бончев не отличался склонностью к суеверию. В том, что Клара умерла на пятом месяце беременности, был виноват случай: ее легонько толкнул велосипедист на узкой тенистой улочке недалеко от дома. Клара вышла в киоск, торговавший горячими пончиками. В восемь утра! Ей безумно захотелось пончиков. Пламен, естественно, сладко спал.

К нему прибежала испуганная соседка — к пострадавшей пришлось вызвать «Скорую». Клара споткнулась о парапет, неловко упала, вероятно, испугавшись велосипедного звонка. Через три дня она скончалась в больнице от острого сердечного приступа.

Больше Пламен не женился. Киоск, торгующий пончиками, обходил стороной — его мутило от поджаренного в масле теста. После того как Клару увезла «Скорая», кто-то из соседней отнес ее сумку домой к Бончевым. Пончики так и лежали на кухонном столе несколько дней, пока их не убрала прислуга, вызванная для устройства поминок.

Но привязанность к дому, названному Кларой «Маргаритка» в честь газона, покрывающегося с мая мелкими бело-розовыми цветами, осталась. Просто теперь в нем жил другой человек — странноватый, несколько неряшливый вдовец, то не выходивший за ворота по нескольку дней, то устраивавший шумные, многолюдные пирушки.