— Да так и называл… «Тот, что вчера ранили».

— А фамилию, имя какое-нибудь он говорил?

— Нет. Не говорил.

— И вам он не называл фамилию? — повернулся Мазин к врачу.

— Нет, точно, нет.

— На теле убитого нет наколок? Может быть, имя?

— Не обратил внимания.

— Ладно, посмотрим.

Мазин и капитан прошли в соседнее помещение. Игорь приподнял край простыни, которой был накрыт умерший. На вид ему было лет пятьдесят, но седые волосы, морщинистые щеки могли принадлежать и старику, и человеку, рано поседевшему. Лицо было спокойным, будто человек устал, прикрыл глаза и не слышит, что происходит. Пустовойтов был прав: это был интеллигентный человек, что-то напоминало в нем немолодого учителя, строгого и дисциплинированного и как будто нерусского — вытянутое лицо блондина с прямым носом и резко очерченным подбородком.

«Может быть, латыш или поляк!» — подумал Мазин, и тут ему показалось, что он где-то видел это лицо. Но, перебрав в голове возможные варианты, Игорь убедился, что никогда не встречал лежавшего на столе человека. И все-таки он не мог отделаться от ощущения, что видел его, причем недавно. «Нет, ерунда. Наверно, он просто напоминает мне кого-то, но чем?»

Светлана принесла вещи убитого. И хотя Мазин знал, что никаких документов в одежде не обнаружено, он еще раз внимательно осмотрел все, что положили перед ним, начав с плаща. Там оказалась пачка папирос «Беломор», измятый носовой платок и сложенный вдвое футбольный билет с оторванным контролем.

«Значит, на матче он был!»

Мазин отложил билет и, приподняв серый пиджак с вымокшей бурой подкладкой, опустил руку во внутренний карман. Сначала в один, потом в другой. В обоих было пусто, как и в карманах снаружи, если не считать смятой пятерки и нескольких медных монет. В маленьком кармашке нашлись дешевые стальные часы. Игорь поднес часы к уху, послушал, как они стучат, и развел руками:

— Ничего не попишешь! Неужели его ограбили?

На обратном пути капитан спросил:

— Странно, что звонивший не назвал никакой фамилии. Выходит, не так уж хорошо он знал убитого.

— Наоборот, — возразил Мазин, — видимо, ему было известно, что у раненого нет документов, а сообщать фамилию не входило в его цели. Дед прав. Пока не установим личность убитого, не продвинемся ни на шаг. Уверен, что обнаружится какая-нибудь зацепка! Должны же существовать родные, друзья, люди, которые будут его искать.

…Но зацепки не нашлось. Никто и не думал разыскивать пожилого седого человека в сером пиджаке, для которого очередной футбольный матч оказался последним.

— Остается одно — приезжий, — заключил Пустовойтов.

Мазин с капитаном снова сидели в его кабинете. За окном лил дождь.

— Если бы мы хоть это знали наверняка! А вдруг просто одинокий, нелюдимый человек? Почему у приезжего нет документов?

Пустовойтов осторожно крутил в твердых пальцах тонкую папиросу.

— Это резонно, что нет документов. Но я, Игорь Николаевич, полагаю, что приезжий. Хотя по гостиницам я поискал. Ответ отрицательный. И все-таки одежда…

Капитан прослужил в милиции лет двадцать с лишним, был прекрасным практиком, но людей с дипломами переоценивал и как-то побаивался. Ему казалось, что они знают дело лучше и легко приходят к тому, что ему самому дается трудно и медленно. И сейчас капитан был уверен, что все, о чем он говорит, Мазину давно известно и, очевидно, только оттого, что тот носит синий ромбик на пиджаке. Игорь же отлично понимал, что существует множество вещей, которые Пустовойтов знает лучше него.