Кими вскочила и крепко схватила Мацукити за руки. Укулеле взлетела в воздух. Уступая напору Кими, Мацукити перебросил инструмент Киёси. Словно очнувшись ото сна, тот проворно поймал укулеле одной рукой и бросился бежать. Получилось это как-то само собой – Киёси обнаружил, что сложилась ситуация, когда в нем возникла необходимость.

С отчаянным криком Кими погналась за Киёси. Но тот перекинул гитару обратно Мацукити, который с хохотом, эхом разносившимся по лесу, кинулся к пляжу и снова швырнул укулеле Киёси. Пока Кими пыталась отобрать у него инструмент, Мацукити быстро отвязал веревку, удерживавшую лодку у берега, и, подняв тучу брызг, прыгнул в нее. Выбросил на песок одежду Кими и Кодзи, протянул руку Киёси, который бежал по воде, держа гитару над головой, и затащил его в лодку.

Кими громко ругалась с берега, но, похоже, и не думала плыть за ними. Лодка с Киёси, Мацукити и укулеле быстро скрылась из виду, оставив за собой разносившийся над волнами смех Мацукити.

Когда лодка достигла середины залива, Мацукити передал весло Киёси, и до ушей Кодзи и Кими, оставшихся на пляже Ураясу, донеслось нестройное бренчание по струнам. Видимо, Мацукити решил поупражняться на укулеле.

* * *

Потом произошло то, чего и следовало ожидать. Кими вернулась к костру и заявила Кодзи, что не поплыла за лодкой, потому что хотела остаться с ним наедине. Она прекрасно знает, что Кодзи влюблен в Юко, но готова принести себя в жертву и побыть запасным вариантом. Только на одну ночь.

Кодзи почти не говорил о своих чувствах. Слова Кими о самопожертвовании навевали тоску и казались ему неуместными, как не сработавший должным образом фейерверк. В конце концов он попросил Кими некоторое время помолчать.

Шелест волн, угасающее пламя костра, луч света от маяка, пробивающийся, точно молния, сквозь просветы в деревьях, молодая луна, взошедшая на небе, мириады звезд… Окруженный всем этим, Кодзи сумел выбросить Юко из головы и наслаждаться тем, что ему не нужно думать о ней. Такое с Кодзи случалось лишь в детстве – когда природа в своем многообразии принимала его сторону, как бы сливалась с ним. Но сейчас, после того как он испытал это чувство, ему казалось, что молодая луна, громкий шум прибоя, низкое меланхоличное жужжание комаров вокруг волос Кими – не более чем искусная подделка.

Уткнувшись лицом в ее роскошную грудь, ощущая кончиком языка упругую кожу, похожую на дубленую овечью шкуру, он невольно сравнивал свой нынешний экстаз с жемчужинами совершенной плоти, шлифовкой которых каждый день занимаются в тюрьме молодые люди. Сравнение было не в пользу Кими. Дешевая имитация. И люди еще называют это природой.

Тело Кими напоминало на вкус соленую рыбу.

Когда все закончилось, она уставилась в глаза Кодзи, словно взвешивая полученное им удовольствие. Кодзи не желал, чтобы она так на него смотрела, и хотелось сказать ей, чтобы перестала.

Так или иначе, физические потребности K°дзи были удовлетворены. Прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз чувствовал, что возбуждение отступает, освобождает плоть – так откатываются от берега волны, оставляя после себя мокрый песок.

Он пристально посмотрел на Кими, стараясь, чтобы она не прочла в его взгляде благодарность, потом одарил ее легким поцелуем, как это делает мужчина, получив от женщины все, что хотел. Кодзи впервые пришла в голову мысль: «А ведь я просто тело. Просто тело. Вроде собаки». И ему показалось, что, пусть на короткое время, он смог вырваться из оков предначертанной ему судьбы.

* * *

Кое-как повязав одежду на голову, Кодзи и Кими прыгнули в воду за маяком и поплыли через самое узкое место залива. Начался прилив, и можно было не бояться, что их унесет в открытое море. До берега пришлось пробираться между пришвартованными и пахнущими соляркой баркасами.