|
Я перебрал снимки, и мне едва плохо не стало – на каждом из них, где отчетливо, а где не слишком, но было одно и то же: эти медики во главе со своим капитаном колдуют над трупами, лица прикрыты марлевыми полумасками, на руках хирургические перчатки, а в пальцах – то скальпель, то что‑то вроде ножниц, то пила вроде маленькой ножовки. На двух снимках было отчетливо видно какое‑то приспособление, похожее на аппарат переливания крови, – насмотрелся я на такие с год назад, когда валялся в госпитале после ранения.
Подошел Док, молча просмотрел снимки. Потом мы кое‑как разобрались в кнопках на камере, отмотали назад пленку и дали запись на встроенный монитор. Тут я уже просто смотреть не мог. Силой заставлял себя не отрывать взгляда. Там было то же самое, что на снимках, только в цвете. Док вполголоса комментировал: – Удаление роговицы глаза… Изъятие желез… Полное обескровливание трупа… – А кровь‑то зачем? – взревел я. – Роговицы – понимаю, почки – понимаю. Но – кровь?! – Кровь мертвого человека в течение шести часов пригодна для переливания, – объяснил Док и выключил камеру. – Значит, так все оно и есть. У меня приятель работает в спецлаборатории экспертом. Вместе в академии учились. В этой лаборатории занимаются опознанием трупов. Еще с полгода назад он рассказывал: начали время от времени поступать трупы с профессионально удаленными роговицами глаз, железами, полностью обескровленные. Ясно: кто‑то охотится за человеческими тканями. Думали – они, – кивнул он на боевиков. – Оказывается – нет, не они. Что же это такое, Сережа?! – Зачем вы за ними следили? – спросил я у Исы. – Что вы хотели сделать со снимками и пленкой? – Мы хотели передать все людям из ОБСЕ. Вместе с ними. Устроить большая пресс‑конференция. Мы хотели сказать всему миру: не чеченцы – звер, а русские – хуже звер. Если ты честный человек, капитан, сделай так. Скажи всем. Такой не должен быть. Никогда. Ваш Бог говорит: так нельзя. Аллах говорит, так нельзя. Сделаешь? Я лишь пожал плечами. – Иншалла, – сказал я, имея в виду не высокое звучание этих слов: «На то будет воля Аллаха», а вполне бытовое: «Как получится». – Аллах акбар! – ответил мне полевой командир Иса. Мы с Доком выгребли из хурджума все пленки и снимки. Кассету из видеокамеры вытащить не получилось, пришлось брать кассету вместе с камерой. На обратном пути Док приостановился и открыл крышки всех пяти термостатов. Я даже заглядывать в них не стал, только махнул рукой: – Закрой! – Бесполезно. Терморежим уже нарушен, ткани непригодны к употреблению. И просто захлопнул крышки, не защелкивая. Мы подошли к капитану Труханову и выложили перед ним фотографии. – Это и есть твое сверхсекретное задание? – спросил я. Он не ответил. – От кого ты его получил? Он продолжал молчать. – Ладно, – сказал я. – Когда вы обнаружили засаду? – Около полудня. – И сразу связались по рации со штабом? – Да. Они обещали срочно прислать помощь. – Кто именно? – Этого я сказать не могу. – Тогда я скажу. Генерал‑майор Жеребцов. – Откуда вы знаете? – От верблюда. В двенадцать десять мою группу подняли по тревоге, доставили на ближайший к этому месту блокпост, дали БТР и под завязку – мин и гранат. Приказ был: уничтожить бандформирование в этом ущелье, засыпать минами. – Но он же знал, что мы здесь! – Поздравляю, начинаешь соображать. |
