– Прекрасно, майор. Вы хорошо поработали. Очень хорошо. Утопите в каком‑нибудь болоте оружие и возвращайтесь в Москву. Все оружие. И свое тоже.

– Вас понял, Анатолий Федорович.

– Можно мне на несколько дней задержаться в Гродно? – продиктовал я. – Спрашивай, сука! Сестра у тебя тут.

– Можно мне на несколько дней задержаться в Гродно? – повторил майор. – У меня тут сестра.

– Разве у вас есть сестра?

– Ну, не совсем сестра…

– А кто? – спросил Волков.

– Просто блядь знакомая, – подсказал я.

– Знакомая девушка, товарищ генерал‑лейтенант.

– То‑то же! А то – сестра! Успели, значит? Ладно, молодой человек, задержитесь, вы заслужили.

«Триппер», – хотел подсказать я, но сдержался.

– Спасибо, Анатолий Федорович. Большое спасибо.

– Ладно, майор, отдыхайте. Только не больше пяти суток.

– Слушаюсь, не больше пяти суток.

– Конец связи, – сообщил диспетчер.

Я взял из рук майора трубку и разбил ее о рукоять «Макарова». Потом включил свет в салоне «патрола» и распорядился по рации:

– Всем ко мне!

Но все и так уже были здесь. Они стояли вокруг джипа и прислушивались к разговору. Полковник Голубков шагнул к распахнутой водительской двери и приказал:

– Майор Васильев! Выйти из машины!

– А в чем дело? – слегка запетушился тот.

Голубков сгреб его за грудки и рывком сбросил с кресла на землю.

– Встать! Смирно!

Васильев разглядел в руках полковника кольт и подчинился.

– Майор Васильев, вы застрелили трех офицеров Российской армии, – продолжал Голубков. – Застрелили подло, в затылок!

– Я выполнял приказ, товарищ полковник!

– Никто не имел права отдать вам такой приказ! А вы не имели права его выполнять!

– Бросьте, Константин Дмитриевич! А то сами не знаете, какие у нас правила!

– Не знаю и не желаю знать! Я расстреляю вас, как преступника и убийцу!

– Пойдете под трибунал!

– Под любой!

В самообладании майору Васильеву было не отказать. В обстановке такого форс‑мажора, за считанные минуты прочувствовать совершенно сумасшедшим образом изменившуюся ситуацию – не каждый на такое способен. Я бы точно не смог. А он смог. Недаром к своим тридцати он уже был майором. А к сорока стал бы точно полковником. А может быть, даже и генералом.

Он вытащил из кармана смятую пачку «Мальборо», закурил и сказал, обращаясь ко мне:

– Объясни, Пастух, этому старому пердуну, что к чему.

– А что к чему? – поинтересовался я.

– Вместе мы можем попытаться выкрутиться. А без меня вам хана.

– Ты немного опоздал со своим предложением. Вчера я бы тебя выслушал. Даже сегодня утром. А сейчас уже поздно.

– Отставить разговоры! – приказал Голубков. Он поднял кольт, держа его по‑американски, «двойным хватом», и направил ствол в грудь Васильева.

– Нет, Константин Дмитриевич, только не это! – взмолился я.

– Это мой долг.

Он взвел курок. Я понял: сейчас выстрелит. Поэтому приставил ствол «Макарова» к виску майора Васильева и нажал курок. Хлопнул выстрел. Майор кулем свалился у подножки джипа. Скорей по появившейся у меня за последнее время привычке, чем сознательно, я стер полой куртки свои пальцы с «Макарова» и вложил его в откинутую на сторону руку Васильева.