– Ты даже понятия не имеешь, насколько это рискованно. Послушай, у нас еще есть немного времени. Давай предпримем небольшое отступление от намеченного маршрута. Хочу показать тебе одну вещь, которая заставит тебя переменить мнение.

– Знаешь, Ком, я не думаю, что еще одна встреча с обращенными в рабство, эксплуатируемыми, многострадальными Ллл прямо сейчас пойдет мне на пользу. Ведь ты именно туда хочешь меня доставить?

– Страдание Ллл происходит прежде всего с тобой, а не с Ллл, – сказал Ком. – Невозможно понять страдание Ллл с точки зрения самого Ллл, если ты таковым не являешься. Понимание – одна из тех вещей, от которых их защищает Империя.

Даже сами Ллл не могут договориться о том, что же все‑таки столь ужасно в их положении. Но есть достаточно проявлений, так что можешь поверить нам на слово. Некоторые стены даже мультиплексность не в силах измерить. Временами она способна их взрывать, но это очень сложно, а кроме того оставляет на земле шрамы. Признание непроницаемости этих стен – первый шаг к их разрушению. Я хочу кое‑что тебе показать – можешь оценить это в любом плексе по твоему выбору. Мы отправимся поговорить с Сан‑Севериной.

XIII

– Не один ли это из тех миров, которые она воссоздала при помощи Ллл? – спросил Джо, оглядывая серебристые улицы пустого города, а затем снова оборачиваясь на покатые лесистые холмы, что подступали к самому краю овеваемого нежным ветерком озера у него за спиной.

– Это один из них, – подтвердил Оскар. – Он первый из законченных, и станет последним из вновь заселенных.

– Почему? – спросил Джо, переступая через новенькую чугунную решетку на тротуаре. Голубоватое солнце горело, отражаясь в спиральном окне громадной башни слева от них. А справа пусто громоздился величественный фонтан. Джо пробежал пальцами по сухому гранитному ободу сорокафутового бассейна, когда они проходили мимо.

– Потому что она здесь.

– Много еще работы осталось?

– Все миры уже воссозданы. И сорок шесть цивилизаций восстановлены. А вот на этические системы уходит много времени. Они еще месяцев шесть будут в работе, – Оскар указал на черную металлическую дверь, усеянную латунными шипами. – Вот туда.

Джо оглядел головокружительные шпили.

– Какая красота, – сказал он. – Настоящая. Пожалуй, теперь я немного лучше понимаю, почему она хотела это воссоздать.

– Сюда, – сказал Оскар.

Джо вошел.

– Вниз по лестнице.

Их шаги гулко отзывались в просторном лестничном колодце.

– Теперь сюда. – Оскар открыл дверь поменьше в серой каменной стене.

Войдя внутрь, Джо скривился.

– Какой странный запах...

И тут он увидел ее.

Она была голая.

Ее запястья и лодыжки были прикованы к полу.

Когда серое лезвие света упало на ее сгорбленную спину, она потянула на себя кандалы и завыла. Зубы ее оскалились – зубы, которые вдруг показались Джо такими длинными и острыми.

Вой прервался скрежещущим вдохом.

Джо наблюдал за ней.

Он смотрел, как он за ней наблюдает, а потом смотрел, как он пятится к двери, но дверь наглухо захлопнулась у него за спиной.

Мышцы ее плеч сделались от напряжения твердыми и четко очерченными. Спадая мимо жилистой шеи, спутанные, нечесанные волосы закрывали половину ее лица. «Расческа, – пришла нелепая мысль. – Жлуп, красная расческа». И Джо смотрел, как слезы скапливаются в его настоящем глазу. Другой же глаз стал совсем сухим.

– Теперь они ее здесь держат, – объяснил Оскар.