– Ты куда-то уходишь? – растерянно спрашивает Анна, скользнув взглядом по черным классическим брюкам и ослепительно-белой водолазке.

Уловив резкую перемену в ее настроении, Алан останавливается в шаге от девушки и, коротко кивнув, убирает руки в карманы.

– Один? – В женском голосе прорываются тревожные нотки. Получив в ответ еще один молчаливый кивок, Анна на долю секунды теряет дар речи. В горле встает ком, по грудной клетке расползается холод. – Куда? – через силу выдавливает она односложный вопрос.

– Сегодня пятница, Эни, – спокойным тоном напоминает он.

Пятница… Да, Аннабель знает, что это значит. В пятницу она заговорила с ним впервые. На кладбище, над пустой могилой Мириам Флеминг. Холодный ветер, шуршащие под ногами опавшие листья, желтые розы у надгробного камня – и он… красивый и циничный, с холодными, словно неживыми черными глазами.

«А может, мне скучно? И я не прочь потратить усилия на обличение очередной аферистки?»

Сколько прошло? Две недели? Три? Для нее – целая вечность.

– Я не могу пойти с тобой? – интересуется Анна, чувствуя себя жалкой и навязчивой.

– Нет, Эни. – Он отрицательно качает головой.

– Почему?

– Ты и сама знаешь, – тяжело выдохнув, отвечает Алан и смотрит на нее чуть ли не с жалостью. – Мы погуляем, когда я вернусь. Всего пара часов. Ты даже не успеешь соскучиться. – Мужской взгляд изучающе сканирует ее лицо, считывая все оттенки эмоций, которые Аннабель не способна сдержать. Плотно сжав губы, девушка обхватывает себя руками и порывисто отступает назад.

– Купи ей синие ирисы, – тихо произносит она и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, быстро покидает кабинет.

Закрывшись в ванной, Аннабель прислоняется к двери спиной. Ее мелко трясет, все тело горит как в лихорадке, сердце заходится словно после пробежки на длинную дистанцию, веки жжет от сдерживаемых слез, но, стиснув зубы, она не позволяет себе поддаться слабости.

Ничего ужасного не случилось. Алан вернется, и они спокойно обо всем поговорят, уговаривает себя Анна. «Это всего лишь могила, Эни. Холодный мрамор с именем, под которым нет ничего, кроме земли и истлевшего пустого гроба». Только сумасшедшая будет ревновать к призраку. Это же полное безумие. Крайняя степень помешательства.

Немного успокоившись, Анна подходит к раковине и, глядя на свое отражение, открывает холодную воду. Увиденное отнюдь не радует. Щеки пылают, глаза блестят от непролитых слез, растрепанные волосы торчат во все стороны. Настоящее пугало. Еще бы Алан не сбежал.

Скривив припухшие ото сна губы, Анна сует под ледяные струи свои ладони и, подержав, прижимает к горящим щекам. Прикрыв глаза, она делает глубокий вдох, потом медленный выдох. Снова вдох. Опять выдох… И так несколько раз, пока напряжение не покидает одеревеневшее тело. Монотонный шум воды служит хорошим фоном для усиления эффекта, смывая поток токсичных мыслей. Простое упражнение, но очень действенное и быстрое. Всего пять минут, и рассудок становится чистым и ясным, как у младенца. Тяжесть, давящая на плечи, исчезает, сердечный ритм приходит в норму, дыхание выравнивается, и каждая клетка тела наполняется умиротворением и спокойствием. В момент, когда облегчение достигает максимальной точки, давно забытые воспоминания Анны внезапно просачиваются в ее расслабленное сознание и уносят далеко назад, в прошлое.

В то последнее лето на ферме Бенсонов, когда она увидела свой первый ночной кошмар и наутро проснулась трясущаяся от ужаса, в поле под высохшим каштаном среди желтых цветов, не понимая, как там оказалась.

Анна рассказала Алану не полную версию, упустив предшествующие события.