|
.. Тот был вдовцом... Так они и остались у меня в памяти: сидят у окна и играют в шахматы... Если не ошибаюсь, это, кажется, из-за жены месье Гру-Котель перестал встречаться с Но... Что-то там произошло между ними... А раньше они дружили, ведь они учились в одном классе... А потом что-то разладилось. На улице они, правда, раскланивались... Даже разговаривали иногда, я сам видел, но и только... - Значит, лишь после отъезда мадам Гру-Котель... - Да... Года три назад... Мадемуазель Но тогда было лет шестнадцать или семнадцать... Она вернулась из Ниора, где долгое время находилась в пансионе. Домой она приезжала раз в месяц... Это я тоже хорошо помню, потому что здесь у нас все знали: если мадемуазель Но приехала-кроме каникул, конечно,значит, можно не сомневаться: сегодня третье воскресенье месяца... Так вот, тогда они и подружились... Месье Гру-Котель стал чуть ли не дневать и ночевать у Но... - Отдыхать они тоже ездят вместе? - Да, в Сабль д'Олонн... У месье Но там вилла. Вы уже домой? А разве вы не хотите узнать, ушел ли тот?.. Юноша повернулся в сторону дома Гру-Котеля, где сквозь ставни все еще просачивался слабый свет. Наверно, в представлении Луи следствие должно было вестись совсем иначе. Он был слегка разочарован поведением Мегрэ, но не решался показать это. - Что он сказал, когда увидел вас? - Кто? Кадавр? Ничего... Нет, он ничего не сказал... Впрочем, все это не имеет никакого значения. По правде сказать, мысли Мегрэ витали где-то далеко. Он машинально отвечал своему юному собеседнику, не вникая в смысл его вопросов. С Мегрэ случалось, что он впадал в такое состояние. Сколько раз его товарищи по работе подтрунивали над ним из-за этого, судачили за его спиной! В такие минуты Мегрэ казался надменным, важным, непроницаемым... Можно было подумать, что он ничего не видит и не слышит вокруг, всех презирает. Человек, не знающий Мегрэ, мог решить, что он самодовольный дурак или просто недотепа. Как-то один знакомый Мегрэ, вообразивший себя психологом, спросил его: . ,. - Вы подводите итог своим мыслям? И Мегрэ насмешливо ответил ему: - Я вообще никогда не думаю. И это было почти правдой. Вот и сейчас, холодной, промозглой ночью, он стоял на улице и ни о чем не думал. В его голове не было не единой мысли. Может, и верно, он похож на губку? Это сравнение придумал бригадир Люкас, с которым Мегрэ часто работал. Люкас знал своего начальника лучше, чем кто-либо другой. "Когда патрон расследует какое-нибудь дело, - сказал он однажды, - наступает момент, и он вдруг как бы разбухает, словно губка. Можно подумать, что он заправляется особым составом". Чем же он заправляется? В данную минуту, например, туманом и ночью. Город, который окружал его, уже не был для него чужим. И он не был в нем чужим, случайно заброшенным сюда судьбой человеком. Теперь он чувствовал себя здесь всевидящим богом. Он уже так хорошо знал этот городок, будто всегда жил в нем, более того, будто он сам его создал. Он знал, что происходит сейчас в каждом из этих притаившихся в ночи домишек, он ясно представлял себе, как женщины и мужчины ворочаются в своих пропотевших постелях, какие им снятся сны; по свету ночника он догадывался, что вон за тем окном полусонная мать сует ребенку соску с теплым молоком, а там, в угловом доме, мучается больная; он мог заранее сказать, когда лунатичка-бакалейщица вдруг вскочит с постели. Он незримо присутствовал в кафе, сидел за гладким коричневым столиком вместе с завсегдатаями этого заведения, а они шлепали по столу грязными картами и подсчитывали желтые и красные жетоны. Он был и в комнате Женевьевы, рядом с нею. Он разделял ее страдания оскорбленной любовницы. Ведь она действительно страдала. Сегодня она пережила, наверно, самый тяжелый день в своей жизни и, кто знает, не подкарауливает ли она сейчас Мегрэ, чтобы снова проскользнуть в его комнату, когда все уснут? И мадам Но не спит. Она уже легла, но не спит и в темноте своей спальни прислушивается к шорохам в доме, беспокоясь, почему до сих пор не вернулся Мегрэ, представляя себе, как в ожидании его томится в гостиной муж. |
