ДеВар, сидевший сразу же за УрЛейном во главе стола с картой, видел, что некоторые из присутствовавших неодобрительно и даже с презрением посмотрели на Ру-Лойна.

УрЛейн сердито покачал головой.

– Да поможет нам Провидение, брат! Что ты обо мне думаешь? Неужели нас с тобой воспитывали такими бесчувственными? Неужели ты можешь просто взять да выключить свои эмоции? Я не могу, и я отнесся бы с большим подозрением к любому, уверяющему, что может. Это не люди, это машины. Животные. Хотя Провидение позаботилось, чтобы и у животных были эмоции. – УрЛейн обвел взглядом сидящих за столом, словно побуждая их осудить такое бессердечие. – Я не могу оставить мальчика в таком состоянии. Я попытался, как вам, должно быть, известно, но меня срочно вызвали назад. Что же вы – хотите, чтобы я уехал и думал о нем дни и ночи напролет? Неужели мне лучше было бы отправиться в Ладенсион, оставив сердце здесь? Принять на себя командование, будучи не в силах целиком сосредоточиться на нем?

РуЛойн наконец-то понял, что самое умное для него сейчас – помолчать. Он сжал губы и уставился на поверхность стола перед собой.

– Мы собрались обсудить, что делать дальше с этой проклятой войной, – сказал УрЛейн, поведя рукой в сторону карты тассасенских границ, разложенной в центре огромного стола. – Здоровье моего сына заставляет меня оставаться здесь, в Круфе, но больше никак не влияет на наше совещание. Я буду вам благодарен, если мы больше не коснемся этой темы. – Он бросил взгляд на Ру-Лойна. – А теперь, есть ли у кого полезные соображения?

– Что мы можем предложить, государь? – сказал ЗеСпиоле. – Нам ничего не известно о последних событиях. Война продолжается. Бароны хотят удержать захваченное. Мы находимся слишком далеко и мало что можем сделать. Разве что согласиться с предложениями баронов.

– Совет немногим полезнее предыдущего, – нетерпеливо сказал УрЛейн начальнику стражи.

– Мы можем послать туда свежие войска, – сказал ЙетАмидус – Но я бы не советовал. У нас и без того осталось мало солдат для защиты столицы, да и другие провинции тоже оголены.

– Я согласен, государь, – сказал ВилТере, молодой военачальник из провинции, вызванный в столицу вместе с батареей легкой артиллерии. Отец ВилТере был старым боевым товарищем УрЛейна еще со времен войны за наследство, и протектор пригласил его на совещание. – Если мы отправим слишком много войск для наказания баронов, то побудим других брать с них пример, так как оставим провинции без сил поддержания порядка.

– Если мы накажем баронов достаточно сурово, то отобьем у этих «других» желание совершать подобные глупости.

– Вы правы, государь, – сказал ВилТере. – Но сначала мы должны их наказать, а потом известие об этом должно еще дойти до других.

– Дойдет, – мрачно сказал УрЛейн. – Эта война выводит меня из терпения. Я не приму ничего, кроме полной победы. Больше никаких переговоров. Я посылаю Сималгу и Ралбуту приказ предпринять все, что в их силах, для пленения баронов, а когда это будет сделано, доставить баронов сюда как простых воров, хотя и под тщательной охраной. Они будут наказаны самым жестоким образом.

БиЛет посмотрел на УрЛейна с несчастным видом. Протектор, заметив этот взгляд, бросил:

– В чем дело, БиЛет?

Министр иностранных дел смешался еще больше.

– Я… – начал он. – Я хотел…

– Да говорите же, – крикнул УрЛейн. Высокий министр подпрыгнул на своем месте, длинные седые волосы взметнулись вокруг его головы.

– Вы… протектор абсолютно… все дело в том, государь…

– Ради Провидения, БиЛет! – взревел УрЛейн.