Внутри милицейское управление Ахрумы выглядело точно так же, как и обычное военное или полувоенное учреждение на любом из Новых Миров. Сплошные кабинеты и коридоры с самоочищающимися полами и стенами, ярким освещением и атмосферой бурной деятельности – которая могла как отражать действительное положение дел, так и создаваться искусственно. Камеры, куда они отправились, были оборудованы под землей.

Коридоры при ярком свете ламп выглядели даже более чистыми. Проходя по ним, Блейз ощутил запах дезинфектанта. Двери в камерах были сплошными с крошечными глазками, открывавшимися снаружи.

У одной из таких дверей Барбедж остановился, и сопровождающий их сотрудник управления набрал на замке код. Когда дверь скользнула в сторону, он посторонился, пропуская Барбеджа и Блейза внутрь, а затем вошел в камеру вслед за ними. Дверь автоматически задвинулась.

Глава 41

При входе в камеру Блейз машинально наклонил голову, но оказалось, что потолок камеры, хотя и не очень высокий, вполне позволял ему стоять выпрямившись. Камера была ярко освещена – пожалуй, даже чересчур ярко. Свет даже на мгновение ослепил его, и он не сразу увидел обитателя камеры. Хэл Мэйн лежал на узенькой койке у правой стены – то ли спал, то ли был без сознания. Блейз чуть наклонился, чтобы как следует разглядеть его, и испытал одно из самых глубоких потрясений в жизни.

Этот крайне истощенный, но наверняка сильный человек с жесткой черной шевелюрой и черной же щетиной на энергичных скулах и волевом подбородке вовсе не напоминал подростка из его лихорадочного сна, юношу, чей образ Блейз хранил в душе все эти годы. «А ведь он ростом с меня!» – пришло в голову все еще не оправившемуся от потрясения Блейзу.

Ноги Хэла свисали с койки, к которой он был привязан. У Блейза вдруг возникло ощущение, что на койке лежит не человек, а какой‑то великан, обладающий совершенно немыслимым могуществом. На мгновение Блейз испугался: вот сейчас губы на заросшем бородой лице вдруг разомкнутся, и он услышит такое, что сорвет все его планы, развернет, направит по совершенно другому пути, и он никогда больше не сумеет найти дорогу обратно.

Хэла крепко‑накрепко притянули к койке веревками, которые глубоко врезались в тонкую кожу его широких запястий и в ткань его грубых штанов на длинных ногах. Он не смог бы даже шевельнуться… как не мог этого сделать Блейз после сна о волках. Он как будто снова ощутил путы на своих руках и ногах и на мгновение полностью отождествил себя с Хэлом.

Все в нем перевернулось. Блейз отвернулся от своих спутников: ему не хотелось, чтобы его лицо увидел Барбедж.

– Приведите врача! – произнес он, с трудом сдерживая гнев.

– Но, Великий Учитель… – начал было удивленный тюремщик.

– Молчать! – рявкнул Барбедж. Он поднес браслет к губам и заговорил в него. – Это капитан Эмит Барбедж. Пришлите врача в камеру Хэла Мэйна. Немедленно!

– Простите меня, Великий Учитель, – сказал он Блейзу, хотя вины в его голосе не чувствовалось. – Я не сообразил, что врач может понадобиться. Его сейчас пришлют.

Барбедж обратил свой испепеляющий взор на тюремщика, который буквально прижался к стене, открыл рот, чтобы что‑то сказать, но тут же закрыл его.

– Отлично, – тихо проговорил Барбедж. – А то я как раз хотел сказать «Заткнитесь!».

Врач появился в камере буквально через несколько секунд: наверное, он находился где‑то поблизости.

Это был невысокий, одетый в штатское мужчина с обеспокоенным выражением на худом лице, обрамленном седеющими светлыми волосами. В руке он держал небольшой чемоданчик вроде того, что всегда носил с собой Кадж. Он внимательно и с тревогой взглянул на Блейза.

– Я хочу поговорить с этим заключенным, – объяснил Блейз, – но он, по‑видимому, без сознания.