— Спасибо, что заботитесь обо мне, сэр, — улыбнулась я и понадеялась, что и профессор Мэтьюс снова начнет улыбаться. Мне становилось неуютно смотреть на этого мужчину, когда тот хмурился.

Профессор подошел ко мне вплотную, наверное, собираясь, как всегда, погладить по голове, но тут дверь открылась, и на пороге возник хмурый как осенняя туча Брендон Фелтон. Как всегда на страже, злобствующее чудовище. Но свое чудовище, практически родное.

Мэтьюс не ошибался, Паук под дверью подслушивал, и наверняка еще и подглядывал. Ну никакого понятия о частной жизни.

— Брен, не дергайся ты так сильно, — вздохнула я укоризненно. — Это же профессор, он ничего плохого мне не сделает. Не сделаете же, сэр?

Брендон молчал. Очень выразительно, можно даже сказать, красноречиво.

— Ладно-ладно, не приближаюсь, руками не трогаю, — тут же замахал руками профессор Мэтьюс и на всякий случай отошел от меня подальше. — Перестань так уж сильно переживать на мой счет, я не намерен причинять вреда Джейн.

Брендон опять промолчал, но его правая бровь ну очень выразительно поползла вверх, давая понять, что на слово он никому не поверит, а уж профессору Мэтьюсу так и подавно. Но хоть не рычит и не кидается, что хотя бы удастся обойтись без открытой грызни.

— У вас занятие через десять минут начинается, — все-таки соизволил заговорить Паук.

Профессор выглядел так, словно готов был рассмеяться.

— Я очень признателен, что ты так внимательно следишь за моим расписанием, — произнес безо всякого недовольства мужчина.

Фелтон пожал плечами.

— Я вообще очень внимательно слежу.

Фраза повисла в воздухе, и мгновенно стало понятно: Брендон сам очень хотел, чтоб она звучала двусмысленно. Паук как будто пытался то ли предупредить профессора, то ли запугать. Вот только не похоже было, что Мэтьюс испугался его хоть самую малость.

— Ты очень хорошо заботишься о своей семье, Брендон. Но мне действительно пора в аудиторию, пока негодящие студенты все не разнесли.

Николас Мэтьюс опять счастливо улыбался.

Когда профессор вышел из моей палаты, я не удержалась и сказала:

— Мне кажется, он над тобой издевается.

Фелтон, сохраняя прежнее выражение лица, отозвался:

— Тебе не кажется.

Дивные отношения, и они как-то слишком сильно напоминали мне то, что происходит при каждой встрече между моим собственным отцом и дядей Френсисом. Когда вроде бы между двумя откровенная неприязнь, но остается только зубоскалить, и никак нельзя перейти к настоящему конфликту.

— Он не обидит меня, Брендон. Я ни капли не сомневаюсь в этом, — тихо вздохнула я. — Хотя ты в любом случае будешь делать так, как сам считаешь нужным.

— Именно.

Ну кто бы сомневался.

Выпустили меня только еще спустя три дня. К тому моменту я уже успела настолько озвереть от безделья настолько, что даже попросила принести мне учебники и конспекты и начала заниматься. Сама. А я никогда не считала себя фанатом учебы.

Самое обидное, что на следующий день после отравления, я уже прекрасно себя чувствовала! Брендон говорил об ускоренном метаболизме и о чем-то еще настолько же заумном, но я пропускала мимо ушей, мечтая о свободе.

— Теперь ничего не пьешь и не ешь без нашего присмотра, — наставлял меня на ум Арджун.

Паук стоял поодаль, давая понять, что полностью поддерживает Солнышко, но близко к кузену не подходил.

— Только не дайте мне умереть от голода и жажды, — вздохнула я, заранее соглашаясь на все. — Но у вас есть хотя бы мысли по поводу того, откуда ждать опасность?

Брен ответил просто:

— Отовсюду.