Дорога обратно в Суффолк была скучной и утомительной. Как только Элли выехала из Лондона, в ветровое стекло начал хлестать проливной дождь, и фары встречных машин так и норовили ослепить ее и скинуть в кювет.

И только у поворота на второстепенную дорогу, ведущую к прибрежному городку, дождь начал утихать, а теперь, когда Элли добралась до первых домов Эдлтона, ее настороженность необъяснимо возросла. Машина покатила по узкой дороге мимо Эшли‑холла, и Элли затормозила, мрачные предчувствия приковали ее взгляд к серому зданию. Заставив себя подавить странное чувство, она нажала на акселератор, чтобы скорее проехать мимо, но тяжесть на душе не проходила.

Теперь Элли пришла к решению все же убедить Келсо вызвать подмогу. Мертвая мышь была достаточным свидетельством, что ЛСД поступал из Эшли‑холла, и наверняка санкционированный обыск подтвердит это. Продолжать розыски самостоятельно слишком опасно, инцидент с бульдозером подтвердил это. Приносит Джим несчастья или нет, но на сей раз он должен прислушаться к здравому смыслу.

«Эскорт» спускался с холма к центру города, и Элли тихонько притормозила. На Т‑образном перекрестке у подножия холма она свернула налево и поехала к стоянке трейлеров. Было трудно поверить, что на земле живут другие люди, так тихи были улицы – ни одного огонька в окнах по обе стороны дороги. Впрочем, городок трудно было назвать оживленным даже в дневные часы – что же говорить про ночь, или, если быть точным, про раннее утро.

Машина затормозила на дороге внутри стоянки, в свете фар вагончики казались картонными. Проехав через ряды к трейлеру Келсо, Элли осторожно осмотрелась, не маячит ли кто рядом, но никого не увидела, хотя это и не означало, что никого нет. Она остановила «Эскорт» рядом с трейлером и выключила фары, тут же пожалев о своей поспешности, поскольку луна скрылась за бегущими облаками, а ночь была непроницаемо черна. На мгновение девушка подумала, не посигналить ли Келсо, чтобы он вышел к двери, но потом рассердилась, что ведет себя, как нервная школьница. Она взяла сумку и еще одну, большую, с чистым бельем, и вылезла из машины. Было уже не так темно, и глаза привыкли к ночному мраку, но тем не менее Элли поспешила к двери вагончика.

Поднимаясь по ступенькам, она позвала Джима, и, хотя не могла видеть, поняла, что руки, протянувшиеся к ней в темноте из распахнутой двери, принадлежат не Келсо.

~~

Связав, засунув в рот кляп и завернув в рогожу, они перевезли его через реку. Он помнил, что по пути через подземный ход его снова накачали наркотиком, и сознавал, что лежит под узкой скамейкой, когда плыли против течения через реку к старой мельнице. Но реальность быстро ускользала.

Келсо понимал, что происходит, но все становилось слишком четким, нереальным. Кожа в местах, где к ней прикасалась грубая материя, начала гореть, и хотя он знал, что завернут в мешковину, ткань ощущалась соединенными вместе огромными валунами. Он мог видеть через просветы между ними, мог чуть ли не пролезть сквозь них и в то же время мог всосать камни своими порами. Нереальность становилась истинной реальностью.

Но он оставался в сознании и помнил свое положение, отдавал себе отчет, что люди вокруг намерены причинить ему зло.

Когда его, как какой‑то тюк, выволокли из катера, мешковину промочили дождевые капли, – каждая как низвергающийся водопад, – и, проникая в разрывы, намочили кожу, так что он превратился в резервуар, в озеро, где водились живые существа; его собственные клетки соединились с микроорганизмами, плясавшими в дождинках. Он чуть не впал в панику, потому что его дыхание затруднилось и он не мог глубоко вдохнуть.

Потом он оказался в огромной пещере, которая была мельницей, с него стащили мешковину, и Келсо ощутил, как падает в обширное пространство здания, во вселенную красных от ржавчины стальных балок и паутины, свисающей со стропил, как пыльные кружева.