– Фу-фу-фу! – вытянув трубочкой губы, нижние головы попытались задуть пламя. Зеленый ведьмовской огонь на их усилия никак не реагировал.

– Пусть еще сахар положит. И уксус. – на лице Лики вдруг появилось маниакально-прицельное выражение и она хищно уставилась на дерево. – Обобрать сперва надо. Наверху самые спелые! – она вскочила на швабру и взвилась в воздух.

Болтающаяся на самой верхушке голова еще хохотала, когда подлетевшая к ней Лика со всей силы дернула ее за уши – и бросила вниз, Вике в подставленный подол. Мгновение – и ведьмочки каруселью вертелись вокруг дерева, обрывая с него головы и складывая у костра аккуратной горкой. Головы дружно заорали.

– Они кричат: что это вы делаете? – перевел Хару и визгливо прокричал что-то в ответ. – Я им сказал! И насчет сахара и уксуса – тоже!

Дерево содрогнулось. Унизанные головами ветви взметнулись, судорожно задергались, то пытаясь сбить ведьмочек с метел, то увернуться от их протянутых рук.

– За мной! – скомандовала Ирка, ныряя под дернувшуюся вверх ветку. Танька стартовала вместе с ней, Хару замешкался… Проскочившие под ветками ведьмы дружно обернулись – и так же дружно рванули назад. Ухватив Хару за руки, дернули из-под придавившей его ветки. Висящие на ветке головы заорали на них – спикировавшая сверху Лика с азартом наследственного садовода-огородника сорвала очередную голову, и те поняли, что у них есть собственные проблемы.

– Быстрее! – Танька с Иркой проволокли Хару по траве и вздернули на ноги. Тот оперся на ствол дерева, тут же испуганно вскрикнул и шарахнулся, хотя это был самый обыкновенный каштан.

– А ты слышала, что головы говорили? – быстро спросила Танька.

– Что мы не должны пройти? – кивнула Ирка. – Интересно, правда?

Ее телефон зазвонил, она нажала на сенсор.

– Далеко вы еще там? – быстро проговорила Оксана Тарасовна. – Что-то мне тут не нравится.

– Что конкретно? – переспросила Ирка, срываясь на бег.

– Когда я пойму, может быть уже поздно!

– Анооо… – пошатывающийся Хару попытался окликнуть их, но увидел только две стремительно удаляющиеся девичьи фигуры и отчаянно рванул следом.

Они выскочили на выводящую к набережной аллею. Ирка стремительно пронеслась мимо чаши выключенного фонтана. В кольце горящих вокруг фонарей вода казалась синевато-зеленой и даже качалась, будто фонтан только что работал. Ей показалось, что ее дернуло назад, как бывает, когда кто-то пытается ухватить тебя за подол на бегу. Сзади донесся Танькин крик. Ирка обернулась.

Танька отчаянно сопротивлялась, пытаясь встать на четвереньки и упереться ладонями в асфальт, но ее волокло к чаше фонтана. Волокло… за тень!

– Иши ва уканде коноха ва шизуми, уши ва ининаки ума хоери! – захлебывающимся речитативом прокричал выломившийся из кустов Хару.

Вода в фонтане вскипела… и на бортик выскочило существо с женским телом и рогатой бычьей башкой на хрупких плечах. Проревело что-то – и ринулось к Хару, когтистыми пальцами вцепившись… в его тень. Рвануло… Хару с жалобным криком полетел на землю, скорчился на асфальте и начал стремительно бледнеть, будто из него высасывали жизнь. Существо запрокинуло бычью башку и со свистом потянуло в себя тень, как всасывают макаронину.

Ирка щелкнула пальцами:

– Щелк! Щелк-щелк-щелк! – четкий ритм заставил наполовину всосанную тень отчаянно забиться, цепляясь черными руками за бортик фонтана.