– К окну и на пожарную! – скомандовала Танька, перебрасывая собственную сумку вперед и запуская руку в кармашек.

Наверху закричали снова. Не тратя времени на слова, Ирка перепрыгнула перекрывшую дорогу к окну нить. Сочащаяся мутной слизью паутина мазнула по кроссовку – подошва немедленно почернела и отвалилась. Ирка рванула створку окна.

– А как же Татьяна-тян? – закричал проскочивший следом за ней Хару.

Ирка не ответила. Танька стояла внутри сплетаемой четырьмя паучихами сети и стремительно накручивала на оставшуюся с Вербного Воскресенья палочку комок вытащенной из специального пакетика паутины.

Ближайшая паучиха завизжала и дернулась вслед за Иркой, до отказа натянув связывающую ее с соседями нить.

– Куда? – рявкнула Танька, зажимая в кулаке вербную палочку с намотанной паутиной.

Ирка вскочила на подоконник, стряхивая растворяющийся в паучьей кислоте кроссовок. Перебралась на внешний карниз, прыгнула на пожарную лестницу и быстро полезла наверх.

– Пауки. Всего лишь пауки. – бормотала Танька и улыбка ее была очень нехорошей. Гораздо хуже, чем у паучих. – А что мы делаем с пауками? – и поднесла к вербной палочке огонек зажигалки. – Всеми знаками неба и земли, струями святой воды…

Хару вслед за Иркой вылез в окно и уже стоя на карнизе, оглянулся.

– Соломоновыми ключами и горящими свечами, разрушаю и разрубаю сеть от паука, Слово кладу в паучье логово!

По окружившим Таньку паучьим сетям побежал огонек – как по бикфордову шнуру перед взрывом. Паучихи опять завизжали и вскинули руки, точно пытаясь стряхнуть горящие нити.

– Паутина – порвись, паук – усмирись!

Пламя прыгнуло на широкие рукава юкат, лизнуло длинные черные волосы красавиц и вспыхнуло, охватывая их целиком. Очертания тонких девичьих фигур поплыли как тающие свечи и громадные лохматые пауки, щелкая жвалами, потянулись к Таньке. Шерсть на них горела.

Ирка с размаху ударила ногой в уцелевшем кроссовке по окну второго этажа. Стекло посыпалось вниз. Поднимая облачка ржавой пыли, спохватившийся Хару принялся перехватывать ступени пожарной лестницы. Снизу удушливо пахло горелым мясом и неслись пронзительные вопли. Над головой Ирка вышибла окно и прыгнула внутрь. Вытряхивая осыпавшееся сверху стекло из волос, Хару вскочил на карниз…

Ирка стояла на подоконнике, и цепляясь за раму окна, глядела на пол. По красно-коричневому затертому ковру холла, мерно пульсируя, ползло нечто толстое, со ствол молодого дерева, гибкое, как змея, обтянутое смугло-желтой кожей…

– Это что, блин – тинтакли? – Ирка перевела на взбирающегося на карниз Хару безумный взгляд.

– Это рокуро-куби. – откликнулся он. – У них шея может вытягиваться… и еще у них очень большие зубы.

Ирка кивнула и спрыгнула вниз – подошвами прямо на ползущую по полу шею. Шея под ней судорожно дернулась, издалека донесся хриплый крик, будто у кого-то перехватило дух.

– Прыгай как я! – скомандовала Ирка и побежала прямо по шее, балансируя широко раскинутыми руками.

Хару прыгнул следом – шея рокуро-куби спружинила под подошвами как резиновый матрас. Издалека снова донесся хрипло-возмущенный вопль.

– И прыгай, прыгай, прыгай! – на бегу прокричала Ирка. Хару послушно заскакал, раз за разом впечатываясь подошвами в шею рокуро-куби – та билась под ним как толстая живая змея. Ирка подскочила к пожарному щитку и с размаху ударила в стекло локтем. Под потолком взвыла сирена, а Ирка с пожарным топориком в руках рванула к лестнице, куда уползала шея.