Раздался щелчок выключателя и вспыхнул желтый круг самой обыкновенной настольной лампы под матерчатым абажуром. Перед уже перестроившимся на темноту глазами замелькали цветные круги, Ирка быстро заморгала, увидев прямо перед собой напавшую на нее голову с воткнутым меж бровей пожарным топориком. Обрубок шеи лежал у самых дверей, словно захлопнувшаяся створка перерезала шею пополам. Потирая саднящую грудь и отбитую спину Ирка уселась на ковре по-турецки и наконец посмотрела на сидящую у низенького столика женщину.

Несмотря на европейский костюм, та была несомненной японкой: понятно и по гладким черным волосам и по раскосым глазам – нижнюю половину ее лица закрывала хирургическая маска. Ирка услышала как позади нее Хару судорожно вздохнул, точно захлебнулся ужасом.

– Значит, это ты. – рассеяно сказала Ирка, прикидывая, если она прыгнет вбок, успеет ли выдернуть топор из башки двухголовой японской жирафы. – Ну да, лучше всех подготовилась, вон, даже «л» и «р» не путаешь.

– Разговор – это важно. – женщина с закрытым лицом согласно склонила голову.

– Ирина-тян! – звенящим от напряжения голосом сказал Хару. – Я виноват! Но я могу все исправить! Пропустите меня, пожалуйста, вперед. Кутисакэ-онна никогда не нападает на двух жертв одновременно…

Ирка только досадливо повела плечом:

– Она не согласится на замену. – снова переходя на английский, бросила она. – Ей нужна я. Она остальных ёкаев сюда притащила только для того, чтоб они заманили меня к ней.

Женщина с закрытым лицом мелодично рассмеялась:

– Бедные, глупые духи! Я не брала с собой тех, кто слишком умны.

– Но… она раньше не заманивала, она подстерегала… – заикаясь, начал Хару.

– Не вижу большой разницы, да и все должны как-то прогрессировать, даже духи. – хмыкнула Ирка. – А опасность – чудесный двигатель прогресса. Она прекрасно понимала, что я не позволю ей остаться здесь.

– Бедная маленькая Кутисакэ-онна! – всхлипнула женщина и принялась раскачиваться, колыхая ровными черными волосами с плеча на плечо. – Бедная, бедная! Слишком много огней в Токио, слишком много людей. Нет места для Кутисакэ-онна, нет темного переулка, нет тихого уголка! Бедная, бедная! А здесь темнота, тишина, запоздалые шаги шар-шур, Кутисакэ-онна ждет, Кутисакэ-онна получит свое! Злая, злая ведьма, не дает Кутисакэ-онна поселиться в темном городе, городе переулков, городе залитых мраком дворов, городе одиноких прохожих!

– Во-во. – буркнула Ирка. – У нас и так проблем полно… в том числе с освещением, так еще и всякая импортная нечисть на нашу темноту припрется.

– Инь уравновешивает янь, страдание уравновешивает благо, и неважно, кто страдает, если равновесие соблюдено, миру все равно. – звоном нежных колокольчиков пропела ёкай. – Кутисакэ-онна хочет этот город! – она вскочила… и в стиснутой до побелевших пальцев руке сверкнули огромные, старинные ножницы.

– Ирина-тян! – голос Хару дрожал от отчаяния. – Сейчас она вас спросит… Только не говорите «нет»! Отвечайте ей «да»!

В мгновение ока, словно исчезнув там и возникнув здесь, женщина с закрытым лицом оказалась рядом с Иркой, сдернула хирургическую маску, приблизила свое лицо чуть не к самому лицу Ирки, и трепеща выглядывающим меж огромными зубами змеиным языком, шепнула:

– Скажи, я красивая?

Рот ее был разрезан от уха до уха, из незаживающих чудовищных ран Ирке на лицо капала кровь.