— Да.

Торт — вот, что ему сейчас нужно. Большой кусок торта, чай покрепче. И чем дальше от него будет в этот момент находиться Карташова — тем лучше. Нет, выгонять он ее пока не будет, с ней спокойнее. Но для их общей безопасности пусть лучше сидит где-нибудь подальше. И он поставил ей кружку в дальнем углу стола, у стены.

— А что за торт? — светски начал он, включая чайник. — Симпатичный. Покупной, что ли?

Знал, что она разозлится, но не удержался от искушения снова ее поддеть.

— «Красный бархат», — вопреки его ожиданиям улыбнулась она. — Сама сделала. Если похоже на покупной, значит, получилось, как надо.

Конечно, он врал. Нигде не видел ничего похожего. Вроде просто, а выглядит изысканно, как сама Карташова: с хорошим вкусом и будоражит воображение. Она положила ему кусочек. Он долго поглядывал на него, сглатывая слюну. Чайник ведь такая штука, если надо — ни за что не закипит. И, так и не дождавшись кипятка, вооружился столовой ложкой и отправил в рот целый оковалок. Не ел ведь с самого дежурства.

И в тот самый момент Паше показалось, что он — дома. Не просто в своей квартире, набившей оскомину, в окружении до тошноты бежевых обоев, а там, где хорошо. В настоящем доме, куда хочется возвращаться с работы, где уютно и тепло. В том уголке Вселенной, где лучше, чем в гостях. То есть эту пословицу Паша знал с детства, но на него она почему-то не распространялась. Сколько себя помнил, у друзей всегда было и весело, и мамы у них были крутые: покупали импортные жвачки с вкладышами, пекли всякое, даже в приставки можно было рубиться, сколько влезет. В «Мортал Комбат», в «Марио» или в боевых червяков… У них с Катькой такой не было.

— Хотите играть? Играйте на свежем воздухе! — говорила мама и гнала их во двор, не задумываясь о том, что в определенной близости от Капотни воздух был далек от самых скромных норм экологии.

Квартира для него с детства была местом, где можно отоспаться, поесть и просто перезимовать. Никакого романтичного флера и ностальгических нежностей.

И вот он всего-навсего пихнул в рот ложку выпечки, и тут же скис, как просроченное молоко. Сладкая, шоколадная сдоба, самой идеальной консистенции: не слишком сухая, не слишком клеклая, и крем не приторный, а ровно такой, как нужно, чтобы есть, есть, есть и потом еще облизать коробочку. И Ника, довольная, сидит напротив, подперев подбородок руками. Смотрит на него с умилением, радостью, как будто он не торт ест, а сыпет самыми изысканными комплиментами.

Спроси сейчас кто-нибудь Пашу, как его зовут, он вряд ли смог бы ответить. И не просто потому, что рот был набит до упора. Просто мозговая деятельность исчезла, и в голове звучало только блаженное «Ням-ням-ням». Эту картинку: торт, улыбающаяся Ника, яркое весеннее солнце, заглянувшее в кухню, — Паша, наверное, запомнит навсегда. Один из тех редких моментов, в которые наверняка потом захочется вернуться. И если однажды он попадет на прием к психоаналитику, и не исключено, что произойдет это по вине Карташовой, а тот предложит закрыть глаза и подумать о чем-то хорошем, Паша вспомнит именно этот момент.

Глава 13

21 мая 22:18

#цветыжизни #детскаянеожиданность

Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода, и как мужчина укачивает ребенка. Последнее, правда, доводится увидеть не каждому.

Никита уснул только часам к десяти. Наигрался, накупался, наелся и, получив любимую пустышку, блаженно уснул, раскинув ручки. А тем временем у Ники было ощущение, что ее пару раз основательно провернули через мясорубку.

Это все пресловутая женская сердобольность. Нет бы накормить Пашу тортом и уйти. Он с алчным блеском в глазах уничтожил добрую половину, выпил две кружки чая, и его разморило.