Лакеи посторонились. Граф вышел на улицу и с верхней ступеньки смотрел вниз на женщин.

— Вы хотели меня видеть? — громко спросил он.

Одна женщина вышла вперед. Джакоба узнала в ней ту, что не верила, будто «англичанишке» может нравиться Шотландия.

Она смело остановилась перед графом.

— Да, — сурово заявила она, — и мы пришли сказать, что с нас хватит ваших проклятий! Этим утром миссис Маккаллистер потеряла своего малыша, а у Фергюссона сдохла лучшая овца!

Женщина судорожно вздохнула. Остальные поддержали ее одобрительным ропотом, и она продолжала:

— Это вы, милорд, принесли нам столько бед! А теперь мы еще узнали, что вы прогнали девушку, которая вас выходила. Она — наша, и это вам надо уезжать, а не ей!

На этом ее обвинения не закончились.

— Мы пришли сказать, что выберем нового главу клана. А вы либо уберетесь отсюда, либо сгорите вместе с замком и своим дурным глазом!

Она буквально выплевывала эти слова в лицо графа. Остальные женщины воздели к небу руки и закричали:

— Убирайтесь! Уезжайте! Прочь отсюда! Оставьте нас в покое!

Их крики были столь яростны и необузданны, что Джакоба испугалась, как бы они не набросились на графа. Повинуясь инстинкту, она быстро прошла вперед и встала рядом с ним.

Ее появление явно ошеломило женщин: в толпе раздалось дружное «Ах!»

Джакоба поняла: женщины решили, что она уехала или, может, уже успел распространиться слух, якобы она заблудилась на пустошах.

Джакоба вложила свою руку в руку графа. Она чувствовала, как он пытается найти слова, чтобы ответить разгневанным женщинам, и опередила его.

— Вы ошибаетесь, — стала объяснять она. — Все переменилось… И если над вами и тяготело проклятие, то теперь оно снято. Зло изгнала гораздо более мощная сила — сила любви!

Она покраснела от смущения и посмотрела на графа. Он сжал ее пальчики и четко произнес:

— Это правда. Я уверен, вы будете рады услышать, что я попросил Джакобу Форд стать моей женой. И я приглашаю вас на свадьбу, которая состоится послезавтра!

Секунду потрясенные новостью женщины молчали, а потом стали раздаваться радостные возгласы. Они разносились вокруг замка и многократным эхом отражались от стен.

Из толпы мужчин тоже стали доноситься крики одобрения, и граф пожимал руки тем, кто стоял к нему ближе. Пока еще не стихли поздравления, волынщик, вдохновленный необычным зрелищем, заиграл гимн клана.

Когда все запели, Джакоба не смогла сдержать слез. Это были слезы счастья: она чувствовала, что все ее благие пожелания исполняются, что благоденствие ждет не только их с графом, но и весь клан. Он будет как никогда процветающим.

Прошло немало времени, прежде чем Джакоба с графом смогли вернуться в замок. Их не отпускали, пока они не изволили пожать руки всем присутствующим.

Когда они остались вдвоем, Джакоба сказала:

— Мне все же не верится, что женщины… и правда заставили бы тебя… уехать!

— В Шотландии очень сильна вера в проклятие, — объяснил граф. — Но и вера в благословение не менее сильна. А ты, любимая, принесла мне именно благословение, которое всегда будет со мной.

— Я… хотела бы верить… что это так! — прошептала Джакоба, — но…

Граф прервал ее.

— Я читаю твои мысли. Ты думаешь о том, что мне следует сделать для людей моего клана и что я до сих пор оставил несделанным! Но с твоей помощью я намерен это исправить.