Склонившись, накрыв волосами его грудь, будто воздушным облаком, Зарислава оставила на губах сладко-тёплый след губ и горячее дыхание, плавно опустилась. Марибор погрузился в глубину, по телу прошла волна дрожи. Зарислава, ощутив это, приподнялась, но только для того, чтобы опуститься вновь, заставив его вновь утонуть, напрячься и возбудиться до последней частички. Позволив ей плавно покачиваться вверх-вниз и ласкать его, он любовался ей. И стало невыносимо мучительно слышать её прерывистое дыхание, нежный едва слышный стон, ощущать себя в ней. Он скользнул руками по её раскрывшимся медленно двигающимся бёдрам, приласкал гладкий живот, накрыл ладонями подрагивающие белые груди с порозовевшими, заострёнными сосками, и больше ни о чём не смог думать, растворившись в блаженстве. Выдохнув сквозь стиснутые зубы, ощущая сполна всю её, Марибор откинулся на постель от разрывающей на части волны удовольствия. Его больше нет.

Глава 17. Тайна сарьярьского князя

Когда Марибор сошёл с лестницы терема, на острог уже опускался сумрак. Хлынул ветер, подобрав жухлые листья и серебристую золу с крады, развеял по двору. Вглядываясь в густеющую темноту, разбавленную всполохами факелов, Марибор поднял ворот кожуха и направился к дружинной избе, где его должны были ждать. Выйдя из-за ворот, он увидел, как и предполагал, что из окон уже сочится оранжевый свет лучин.

Едва Марибор переступил порог горницы, Гоенег встретил приветствием.

— Рад видеть тебя, князь, в добром здравии, — сказал волхв. Положив ладони на стол, он спокойно смотрел со своего места и был невозмутим в отличие от воевод Зарубы и Стемира, которые сидели на взводе.

Пройдя вглубь избы, Марибор сбросил с плеч кожух и опустился во главу стола, окидывая присутствующих долгим взглядом.

— Один из гонцов, которых я посылал ещё утром в дозор, прибыл, — перешёл сразу к делу Заруба, сдвинув белёсые брови.

— Младший, Велеба, донёс, что степняки разбили лагерь вблизи деревни Кривицы, и похоже, становище там образовалось надолго. Триян остался следить, донесёт, коли те тронутся с места.

Марибор глянул на волхва. Сыновья Гоенега лучше всех знают окрестности, потому Заруба поступил разумно, послав их.

— Значит, степняки не станут нападать сразу, — понял князь. — Поэтому, нанесём удар первыми.

— Горячие мысли у тебя, княже, — отозвался волхв. — Людей в остроге не больше горсти зерна. Одолеешь ли?

— Одолею, если достану вождя. Без предводителя степняки не полезут, разбегутся, как крысы из затопленного погреба.

— Дружинники уже готовы к бою, — вспыхнул Заруба, кипя яростью, хоть сейчас пускай в атаку.

— Сколько человек?

— Семьдесят воинов.

— Семьдесят против четырёхсот — слишком неравны силы, — покачал седой головой Гоенег. — Мне остаётся только молить богов.

— Этого больше, чем достаточно, если подходить с умом, — возразил Стемир.

— И ещё, — вмешался Заруба. — Велеба сказал, что среди них есть женщина.

Марибор напряжённо сцепил в замок пальцы. Насколько он помнил, степняки своих женщин не берут в походы.

— Может, пленница?

— Может… — буркнул мрачно Заруба. — Вон они сколько деревень разгромили по пути, поди взяли кого…

Воцарилась давящая тишина, и воздух стал густой и неподвижный, как над болотом.

— Есть один выход, чтобы обезопасить себя, — сказал вдруг Гоенег, опомнившись первым, и хмуро глянул на Марибора. — Я вот что помыслил. Можно попытаться объединить силы с берлогами?

Марибор фыркнул — и волхв туда же.