- Только на четверть, - говорит он, приподнимаясь с дивана так, чтобы сесть, скрестив ноги.

Аарон упирается локтем одной руки в колено, а вторую руку кладет мне на бедро.

- Ты до сих пор не сказала мне, что произошло с тобой в Ночь Основателей. - Он по-прежнему улыбается, но глаза улыбку уже не излучают. - Мистическое исчезновение подружки.

Его рука движется по моему бедру, он дразнит меня, пытаясь превратить все в шутку и вернуть меня в нужное настроение.

- Волшебная исчезающая девушка...

- Я не могу сделать это.

Даже не представляла, что смогу произнести эти слова, до того, как они вырвались из меня, но инстинктивно я испытала облегчение. Словно все это время тащила что-то тяжелое у себя внутри, а теперь тяжесть исчезла, отступила, испарилась.

Аарон вздыхает и убирает руку.

- Все в порядке. Мы можем просто посмотреть телек.

- Нет. - Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, думая о руках Аарона, его улыбке, о том, как он выглядит на баскетбольной площадке: неуловимый, загорелый и прекрасный.- Я имею в виду, я не могу. Ты и я. Это никогда не случится вновь.

Аарон откидывается назад, будто я ударила его.

- Что? - Он начинает качать головой. - Нет, ни за что.

- Да.

Теперь, когда ужасные переживания позади, мой живот скручивает от чувства вины и сожаления. Что, черт возьми, со мной не так.

- Мне жаль.

- Почему?

Его лицо такое открытое в этот момент, а сам он выглядит потерянным и уязвимым, что часть меня хочет обнять и поцеловать его, сказать, что я пошутила. Но я не могу. И сижу, положив руки на колени, пальцы онемели и словно перестали быть моими.

- Не могу поверить, что это правда, - говорю я. – Но я не та девушка, которая нужна тебе.

- Кто сказал? - Аарон снова начинает тянуться ко мне. - Николь...

Но он замолкает, когда видит, что я не двигаюсь и даже не смотрю на него. Ужасно долгие секунды мы сидим рядом друг с другом, воздух между нами наполняется чем-то холодным, словно открылось невидимое окно, и буря залетела в комнату.

- Ты серьезно, - наконец произносит он.

Это не вопрос. Его голос меняется. Теперь он звучит, как незнакомец.

- Ты не передумаешь.

Качаю головой. Мое горло саднит, и я понимаю, что если посмотрю на него, то сдамся: начну плакать, или умолять его простить меня. Больше ничего не говоря, Аарон встает. Он подхватывает свою рубашку и рывком натягивает её через голову.

- Не могу поверить. А весенние каникулы? А Вирджиния Бич?

Несколько парней из баскетбольной команды планировали поехать в марте в Вирджинию Бич. Моя подруга Одри собиралась ехать туда со своим парнем Фишем; мы с Аароном говорили о том, чтобы снять вместе домик на пляже. Представляли вечеринки на пляже и долгие дни со вкусом соли. Я воображала, как буду просыпаться с открытыми окнами, в которые будет залетать холодный ветерок с океана, представляла теплые руки, обвитые вокруг моей талии... Но не его руки.

- Прости, - повторяю я.

Мне нужно опустить руки вниз и подобрать рубашку, так как начинаю остро ощущать свою наготу, словно в темной комнате неожиданно стало светлее. Всего пять минут назад мы целовались, наши ноги были переплетены, а потрепанный диван прогибался под весом наших тел. И хотя из нас двоих я всё испортила, именно я чувствую головокружение и дезориентацию, словно смотрю фильм в быстрой перемотке. Может поэтому натянула рубашку наизнанку, но не было сил переодеть её. С лифчиком я даже не стала возиться.

- Не могу поверить. - Говорит Аарон наполовину для себя; когда он сердиться, он говорит намного тише. - Я признался тебе в любви. Я купил тебе то дурацкое чучело-кота на День Валентина...

- Не дурацкое, - автоматически отвечаю, хотя так и есть, но я считаю, что в нем что-то есть.

Кажется, он не слушает меня.