- Здесь, перед тобой,  - крикнул он на ухо старику так, что тот чуть ли не выпрыгнул из своих пальто и свитеров.

  На протяжении последующих немногих минут он развлекал старика Пиндера, заставляя танцевать в воздухе все, что попадалось ему под руку. В воздухе повисало содержимое мусорных баков: пустые жестянки из-под консервов, объедки, использованные бумажки из туалета, а затем и сами мусорные баки, которые отрывались от земли и с грохотом стукались друг о друга. Старик кудахтал от смеха, шатаясь из стороны в сторону, но, время от времени, наблюдая за ним, Оззи не мог не заметить, что за этим смехом было что-то еще, он знал, что на самом деле старик был до смерти напуган.

  Так старик узнал от Оззи, что он не просто так исчезает, и что это не плод «белой горячки» с перепою. Это был сам Оззи Слатер, все верно, который был его другом, тем Оззи, с которым холодными ночами тот не раз делился лишним пальто или свитером, и который теперь хвастался ему своей невероятной способностью, которая вдруг к нему пришла однажды ночью, (правда, Оззи не рассказал ему о том, что он сделал со старым мошенником, и, конечно, промолчал об ущербе, причиненном Келси). Он продолжал забавлять старика Пиндера, делая то, что мог только один из них.

  - Весело… - изумленный старик просто трясся не то от выпитого, не то от необходимости выпить.

  - Ты еще узнаешь, что такое весело, - сказал Оззи, заставив его встать на ноги и выйти из переулка к тому месту, куда выходили окошки складского помещения «Ликерной Ремзи» у рампы для разгрузки товара. – Смотри, - сказал Оззи.

  Он разбил окно двери заднего входа, тщательно удалил все осколки стекла и проник внутрь. Он знал, что старик Пиндер пил мускат, потому что тот был самым дешевым из того, что он мог себе позволить, но Оззи на этот раз искал нечто лучшее - шотландский виски, о чем старик имел обыкновение вспоминать, о жалящем вкусе «Скотч», который он пил в молодости субботними вечерами – в лучшие времена. Оззи схватил с полки две бутылки и, пригибаясь, выбрался наружу, чтобы никто не увидел плывущих по воздуху бутылок с виски. Он их выставил на ступеньках заднего хода, чтобы увидеть лицо старика. Это должно было уподобиться Рождеству, свалившемуся на голову в середине лета.

  Вернувшись обратно в переулок, старик снова опустился на землю. И прежде, чем он начал пить, Оззи заставил его поклясться в молчании о тайне, которую тот узнал, и попросил, чтобы старик рассказывал обо всем, что происходило в городе из увиденного или услышанного, что касалось бы Оззи.

  Продолжая наблюдать за стариком Пиндером с уже начинающей отвисать челюстью и мечтательно смотрящими никуда глазами, Оззи понял, что в этот момент он может его просто убить, оставив труп в переулке, который унесет с собой на тот свет эту тайну. Но он подумал, что, возможно, старик может оказаться ему полезным. Кроме того, старый мошенник, коим был его покойный Па, заслужил свою смерть, в отличие от этого старого безвредного пьяницы.

  «Следи за монахиней».

  «Почему за монахиней?»

  «Потому что».

  «Потому что, почему?»

  «Потому что…»

  Но он не хотел слушать этот голос и убежал из женского монастыря. Он бежал через лес, пока его легкие не стали разрываться на части, а ноги не налились свинцовой болью. Он рухнул на траву, ожидая, что навязчивый голос снова начнет что-нибудь твердить ему на ухо. Он был рад тому, что голос к нему не вернулся.

  В последнее время голос и навязчивые идеи все чаще и чаще досаждали ему, заставляя прекратить заниматься тем, что в данный момент он делал.