Тишина была настолько неожиданной, что стало слышным каждое движение воздуха. Все на замороженном дворе замерли в оцепенении. И полицейские на тротуаре уподобились статуям в Монументальном Парке.

  - Они уходят? – шепнул я Арманду, это был скорее вопрос желания, чем просто вопрос. Было ясно, что никто не приедет из штата Мэн только, чтобы просто повернуть обратно у ворот фабрики.

  - Они постараются обойти нас сзади, - он сказал «нас». Его дух был там, на дворе фабрики вместе с рабочими.

  Я сидел в нашей засаде и ждал. Я вспомнил, когда-то я так шпионил на Мокасинских Прудах. Это была борьба жителей Монумента с куклуксклановцами. Но то было столкновение добра и зла, нападение на тех, кто поджигает церкви и хочет избавить мир от католиков, негров и евреев. Теперь была неизбежна другая борьба, где должны были столкнуться рабочие с другими рабочими, с такими как мой отец, оставившими где-то там в Мэне жен и детей, которых им тоже нужно кормить.

  Я снова всмотрелся в темноту. В темном холодном воздухе появились «струпья». Они напоминали мрачных призраков, медленно надвигающихся из полумрака, идущих неправильной колонной по семь или восемь человек в ряд. За ними скрывалась еще одна колонна. Идя не в ногу, они пересекли улицу. Кто-то из них споткнулся. Их лица были неузнаваемы в темноте, будто их очертания не имели форм.

  Забастовщики стали в плотный ряд у входа во двор через главные ворота, когда двое полицейских остались на тротуаре.

  «Остановитесь», - крикнул один из полицейских. – «Не приближайтесь…»

  Но «струпья» продолжали идти, тяжелыми шагами поднимаясь на тротуар. Теперь, когда на них уже падали отблески фонарей, я мог их ясно разглядеть. Их лица выглядели грязно-синими в резком освещении.

  Драка началась без предупреждения. В один момент люди перемешались в мрачной тишине. Массивные тела молча сталкивались друг с другом. Линии колонн ломались и начинали стремительно нестись друг на друга, будто по сигналу, слышимому лишь только ими. Они неловко хватали друг друга, будто борцы на арене или исполнители гротескного балета.

  Тишина во время драки была жуткой – обратной противоположностью бойни на Мокасинских Прудах, где был комок беснующихся людей, разъяренные крики и вопли от боли, перемешанные с автомобильными гудками и ударами человеческих тел об их кузова, похожими на бой гигантских барабанов. Фабричный двор начал постепенно заливаться дневным светом. Звуки драки были приглушены и безмолвны. Тишина сцены нарушалась лишь дыханием и стоном, будто все договорились, что эта драка не должна потревожить весь остальной мир.

  Арманд нервно вскочил на ноги, начал размахивать руками и кричать: «Так им… Смерть ублюдкам…»

  «Вернись, Арманд», - закричал я. – «Вернись…»

  Но он исчез в куче дерущихся тел.

  Я искал глазами полицейских. Конечно же, они должны были заметить Арманда и выдернуть его из дерущейся кучи. Полицейские, однако, метались вокруг без каких-либо результатов, пытаясь растащить сцепившихся друг с другом людей, хватали их за куртки и сами уворачивались от ударов, умоляли людей: «Остановитесь… прекратите… сейчас кто-нибудь пострадает…»

  Но драка продолжалась. Утренний свет затмил желтый жар фонарей, освещающих двор. Я пытался найти глазами отца и Арманда, но понял, что я не могу отличить бастующих от «струпьев». Они все слились в одно большое месиво, и все были чужими и незнакомыми.

  Внезапно появилось оружие, будто ленты или кролики из шляпы фокусника. Это были дубинки, молотки и бейсбольные биты.