Мне показалось, что у меня дежавю, будто бы раньше мы уже об этом говорили, также сидя  в тех же позах, она - на кушетке, а я - на полу. И я уже почти знал то, что она скажет дальше, но не до конца осознавая это.

  - Ты помнишь, когда я получила Медаль? Это было лето между вторым и третьим курсом университета? В то лето я не приезжала домой? Я поехала в штат Мэн, как младший адвокат в летний лагерь для девушек? Помнишь?

  - Да, но как-то неопределенно. В то лето я начал писать «Ушибы в Раю», тогда реальный мир Френчтауна и всей нашей семьи отступил на задний план.

  - Наверное, ты не помнишь, что той весной я не приехала даже на пасху, иначе Ма и Па обязательно позвали бы тебя на праздник. К тому же, в тот год она была очень рано…

  Я не сказал ничего. Я смотрел куда-то мимо нее, рассматривая вылинявшие цветы на обоях, ожидая того, что она рано или поздно собиралась мне сказать.

  - Что бы тогда ни было - я забеременела. Это было сумасбродство, – в ее голосе проступил оттенок страха, будто она говорила не о себе, а о ком-то еще. – Как-то раз моя драгоценная девственность, которую я так берегла, наконец, закончилась. Я долго сопротивлялась парням, которые ко мне приставали, и даже как-то воспользовалась приемами дзюдо, которым занималась в детстве. Я била по рукам, лапающим меня во время танцев на вечеринках. Но мимолетные дешевые чувства – это одно, с этим я справлялась. Что оказалось мне не под силу, так это противостоять одному великолепному красавцу из Бостонского Колледжа. Трудно было справиться с этим зрелым и ярким «Весь Этот Мир - Мой». Я была пленена им. Он вскружил мне голову. Я перестала замечать остальных. Он был звездою баскетбола. Шесть и три [6 футов и 3 дюйма (примерно 189 см.)]. Кажется, я доставала затылком лишь до его соска…

  Она смотрела прямо мне в глаза:

  - Это тебя оскорбляет, Пол? Ты разочарован своей младшей сестрой? Теперь не будешь любить меня как прежде?

  - Не смеши меня, - сказал я.

  - Но ты выглядишь… как-то грустно.

  - Грустно, потому что тогда я не осознал, что с тобой произошло. Меня иногда пугало, когда я думал о том, как семья может быть близка, и как порою далека. У каждого друг от друга могут быть тайны.

  А как моя глубокая и темная тайна?

  - Ладно, самое удивительное в том, Пол, что я хранила эту тайну все эти годы. Никто об этом не знал, и никто не знает об этом даже теперь, ни дома, здесь во Френчтауне – никто, кроме двух моих лучших школьных подруг. Я бы без них пропала…

  - А что тот парень?

  - Он об этом так и не узнал. Я никогда ему этого не говорила. Когда через три месяца у меня уже не было сомнений, то он уже был занят другой. А что я? Я была рада, что его больше со мной нет. Пяти, шести недель рвоты каждое утро в туалете общежития было вполне достаточно, чтобы сказать этому роману «прощай, моя любовь»…

  - И что же ты сделала? – спросил я, уже зная ответ.

  - Я могла забеременеть, но это не значило, что я не была все той еще хорошей католической девушкой.  Я знала, что мне нужен был тот ребенок. О, конечно, хорошо известны истории о тайных абортах, производимых на Юге Бостона – это не для каждого фильма ужасов. Но я не смогла бы заплатить такую цену. Даже и минуты я не думала об аборте. Лишить жизни ребенка, который вырос в тебе? Для меня это… вообще…

  - И так ты родила.

  Исчезатель. Здесь где-то в этом мире, на сей раз это он.

  - Это было нелегко, - сказала она, выпуская воздух из уголков рта, внезапно став при этом маленькой девочкой. – С этим что-то нужно было делать. Моя соседка по комнате, девушка по имени Нетти, и моя лучшая подруга Энни, в колледже.