|
То, что сегодня служило большой гостиной, когда-то было его кабинетом и библиотекой. И здесь тоже часть стен покрывали деревянные панно, а то, что оставалось, было оклеено тиснеными обоями, имитировавшими кордовскую кожу. В книжных шкафах, поднимавшихся от пола до потолка, хранились тысячи книг и переплетенных журналов, и никому никогда не пришло в голову прикоснуться к ним. Урбен Пуэнте, бывший в этих местах уважаемой фигурой, умер десять лет назад, а отец Боба, вместо того чтобы занять его место в кабинете, продолжал работать в своей мансарде, считая ее для себя более подходящей. Дверь отворилась. Вошла Матильда и раздвинула столик для бриджа, затем направилась к одному из шкафов взять карты и жетоны. - Боб, что ты здесь делаешь? - Я звонил. - Ты что-нибудь узнал? - Ничего интересного. Только то, что она уже давно подумывала об этом отъезде. - Ты едешь в Париж? - Пойду наверх, поговорю об этом с отцом. - Где ты собираешься ее искать среди миллионов людей? - У нее там есть по меньшей мере один друг или, вернее, это некто из моих друзей, за которым она ухаживала. У нее еще есть подруга Эмильенна, адрес которой мне известен. Наконец, ведь существует же полиция... - И ты бы, не колеблясь, сообщил о ней в полицию? - Да. Тебе я могу это сказать: я боюсь за нее. - Я тоже. Бедная лапочка! Ты ведь знаешь, это не ее вина. - Очень хорошо это понимаю и чувствовал бы себя спокойнее, если бы удалось ее отыскать. Несколько мгновений спустя Боб постучал в дверь мансарды. - Входи! - услышал он. Должно быть, отец узнал его шаги на лестнице. Он тоже носил бороду, но рыжую, небрежно подстриженную. У него были кустистые брови, а из ушей торчали пучки волос. Он сидел за огромным столом - обычным, а не письменным, - который всегда был завален книгами, журналами, тетрадями с записями. Можно ли было говорить о том, что его профессиональная жизнь не состоялась? Когда он сдал экзамены на кандидатскую степень по истории, он, вероятно, подумывал, с одной стороны, о профессорстве, с другой стороны, об исследовательской деятельности. Познал ли он разочарование или же решил избрать самый простой путь? Он писал толстые труды, которые вырывали друг у друга парижские издатели, так как все его сочинения распродавались внушительными тиражами. Он писал в среднем по одной книге в год, тщательно отбирая тему, чтобы заинтересовать широкую публику. Собственно говоря, это нельзя было назвать романизированной историей, скорее, это были незатейливые истории. Например, он воскрешал малоизвестный заговор или давал исчерпывающий список любовниц какого-нибудь короля, известного деятеля. Он писал крупным разборчивым почерком, твердым и без следа нервозности или усталости. Он знал количество страниц, которые ему нужно было ежедневно исписывать, и старательно делал это, поощряя себя каждый час стаканом красного вина. - Ты хочешь поговорить со мной о своей сестре? - Не только о ней. - Есть вещи, о которых ты предпочел бы не говорить в присутствии матери? - Да. Это довольно серьезно. Одиль грозится уничтожить себя, и я думаю, что сейчас она на это способна. Отец протянул руку. |
