|
Я посмотрел на подводный вулкан. Вода стала такой прозрачной, что казалось – если не присматриваться внимательно, можно не заметить и самой воды. Такое чувство, будто лодка без какой-либо опоры плывет по воздуху. А камни на дне моря видны так ясно, только руку протяни – и достанешь. – Еще и полмесяца не прошло, как я с тобой живу, однако все это время нутром чувствую присутствие какого-то проклятия, – сказала она. А затем, пристально всматриваясь в мое лицо, она поставила локти на стол, сцепив пальцы в замок. – То, что это проклятие, я не понимала до разговора с тобой, а теперь все встало на свои места. Тебя точно прокляли. – Как тебе кажется, на что похоже это проклятие? – спросил я. – Такое чувство, будто с потолка свисают пыльные занавески, которые уже несколько лет не стирались. – Виной этому не проклятие, а я сам, – сказал я в шутку. Однако она и не думала смеяться. – Нет. Я прекрасно понимаю, что не ты. – А если это проклятие, как ты и говоришь, – сказал я, – то что мне тогда делать? – Еще раз напасть на булочную. И немедленно, – сказала она как отрезала. – Другого спо-соба избавиться от этого проклятия нет. – Немедленно? – переспросил я. – Да, немедленно. Пока не прошел этот голод. Надо сделать то, что ты не сделал тогда. – Разве булочные работают так поздно? – Поищем, – сказала жена. – Токио большой город, наверняка где-нибудь должна быть и круглосуточная булочная. Мы сели в подержанную «тойоту-короллу» и в половине третьего ночи отправились ски-таться по ночному Токио в поисках булочной. Я сел за руль, с пассажирского сиденья жена стальным взглядом хищной птицы обшаривала обе стороны дороги. На заднем сиденье, словно тощая окостенелая рыба, лежало автоматическое ружье «ремингтон», в кармане ветровки жены с бряцанием перекатывались запасные патроны. В бардачке лежали две черные лыжные маски. Я и представить себе не мог, откуда у жены ружье. И лыжные маски. Ведь ни я, ни она ни разу в жизни на лыжах не катались. Однако раз она ничего не сказалаоб этом, я тоже не стал спраши-вать. Лишь почувствовал, что супружеская жизнь – странная штука. Однако, несмотря на наше почти идеальное снаряжение, мы не могли найти ни одной бу-лочной, открытой ночью. Мы ехали по пустым улицам от Ёёги к Синдзюку, затем по Ёцуя, Акасака, Аояма, Хироо, Роппонги, Дайканъяма в сторону Сибуя. Какие только люди и заведения не попадались нам в ночном Токио, не было лишь булочных. Зачем печь хлеб среди ночи? По дороге нам дважды встретились патрульные машины полиции. Одна притаилась у обо-чины, другая довольно медленно обогнала нас сзади. Оба раза у меня под мышками выступил пот, однако жена, поглощенная поисками булочной, и не думала обращать на них внимание. При каждом ее движении, словно гречневая шелуха в подушке, перекатывались патроны в кармане. – Хватит, – сказал я. – Так поздно булочные не работают. Такие вещи надо проверять зара-нее, а не… – Стой! – крикнула жена. Я быстро ударил по тормозам. – Возьмем здесь, – сказала она спокойно. Облокотившись о руль, я огляделся по сторонам, однако не увидел ничего похожего на бу-лочную. Вокруг царила тишина, на всех магазинах вдоль улицы были спущены черные жалюзи. Лишь вывеска парикмахерской в темноте светилась холодным светом, как кривой стеклянный глаз. Метрах в двухстах впереди виднелась яркая вывеска «Макдональдса». – Здесь нет булочной, – сказал я. Однако жена, не сказав ни слова, открыла бардачок, вытащила изоленту и вышла из маши-ны. Открыв водительскую дверь, я тоже вышел. Сев на корточки рядом с передним бампером, она отрезала приличный кусок изоленты и заклеила знак – так, чтобы номера было не разобрать. |
