Крупная чернокожая женщина в белом халате помахала ей рукой:

– Кара! Ты давно уже здесь? Как она сегодня?

– Привет, Джайнин. Она на меня не прореагировала.

– Вот жалость-то.

– Мне пора на работу, – сказала Кара. – Кстати, завтра у меня в четыре представление в магазине. Приходи!

3

Лет сто назад какой-нибудь удачливый финансист, быть может, называл этот особняк своим домом. Или же политикан из Таммани-Холл, поднаторевший в бессмертном искусстве наживать богатство на службе обществу.

Однако нынешнему хозяину таун-хауса на Сентрал-Парк-Уэст не было дела ни до истории, ни до викторианской мебели, некогда украшавшей комнаты. Ему нравилось то, что окружало его теперь: массивные столы и вращающиеся стулья, компьютеры и приборы, мешанина проводов и кабелей, которые уходили в отверстия, просверленные в столетних оштукатуренных стенах.

Сам Линкольн Райм большей частью обходился без проводов. Благодаря прогрессу в радиоэлектронике и использованию инфракрасных лучей микрофоны на его инвалидном кресле и у кровати на втором этаже были напрямую подключены к компьютерам и узлам управления всем этим сложным хозяйством. Инвалидным креслом он управлял, касаясь безымянным пальцем левой руки сенсорных кнопок на пульте. Все прочие операции, от телефонных звонков до отправки электронной почты и выведения изображения в микроскопе на монитор, он совершал, отдавая голосовые команды.

Райм услышал, как хлопнула входная дверь. Пришедшие вразнобой затопали в прихожей. Он сразу вычислил Амелию Закс – у нее была легкая поступь при высоком росте. Затем он различил характерные тяжелые шаги Лона Селлитто.

Закс тут же сказала:

– Мы столкнулись с какими-то непонятными вещами, Райм.

– Давай рассказывай. Что произошло?

Закс изложила события, завершившиеся исчезновением убийцы из репетиционного зала.

– Патрульные услышали в зале выстрел. Ворвались через обе двери. Там никого не было.

Селлитто заглянул в свои записи:

– По словам патрульных, ему за пятьдесят, он среднего телосложения, с бородкой, шатен. Уборщик никого не видел. Из училища позвонят, дадут его имя и телефон.

– Как насчет жертвы? Есть мотивы убийства?

– Ее не изнасиловали и не ограбили, – ответила Закс.

– Ни в настоящем, ни в недавнем прошлом мужчин у нее не было, – добавил Селлитто. – Не за что зацепиться, вот беда.

Райм, как делал частенько, поручил своему помощнику Тому обязанности стенографиста, и тот записал данные на одной из висевших в лаборатории больших белых досок. В дверь постучали, и вошел Мэл Купер. Обладатель ученых степеней по математике, физике и органической химии, Купер не знал себе равных в анализе вещественных доказательств. Неразговорчивый специалист служил в лаборатории криминалистики ПУНа в Куинсе, но часто работал с Раймом, когда того привлекали консультантом по “горячему” делу.

Купер сквозь очки с толстыми стеклами в стиле Гарри Поттера прищурился на коробки с вешдоками:

– Что у нас здесь?

Селлитто пункт за пунктом изложил подробности, а Купер тем временем натянул перчатки из латекса и принялся рассматривать содержимое пакетов и банок. Райм подкатил к нему.

– Это еще что такое? – спросил он, рассматривая зеленую плату с динамиком.

– Плата, я нашла ее в зале, – ответила Закс. – Ее принес убийца, я определила по отпечаткам следов.

– Отправьте Тоубу Геллеру, – распорядился Райм.

Геллер работал в нью-йоркском отделе ФБР по борьбе с компьютерными преступлениями. В прошлом он не раз помогал Райму, и тот знал, что если кто-нибудь и сумеет раскрыть назначение устройства, так это Геллер.