Она забралась в гроб и легла на спину. Мэрфи ткнул пальцем покачнувшуюся ступку.

– Теперь давай сюда.

Лакуна хотела возразить, но обнаружила вдруг, что плывет к быстро увеличивающейся ступе. Она ухватилась за медные края и залезла внутрь. Ступа теперь была как раз ее размеров: встав, Лакуна, могла выглядывать наружу.

Ее чудовищно огромное тело лежало в гробу и выглядело совершенно бессмысленно.

Лакуна отвернулась, и ступа немедленно пришла в движение. Комната, а затем и замок исчезли. Путешествие началось.

Ступа накренилась и полетела вниз. Лакуна вцепилась в края обеими руками. Она пронизывала область теней и облаков. За облаками слабо вспыхивали молнии, обозначая на секунду причудливые контуры. Некоторые облака напоминали очертаниями огромные уродливые лица.

Одна из туч разинула большой рот, и ступа прямо в него и влетела. Сцена изменилась; теперь вокруг плавала всякая всячина из царства снов. К Черту в ступе! Кто бы мог подумать! Во всяком случае, пока было интересно.

Интересное быстро становилось причудливым – начиналась область ночного бреда. Мелькали искаженные очертания людей, животных и предметов; болтались адские крючья, явно поджидавшие, пока кто‑нибудь заснет. Лакуне редко снились кошмары, уж такой вот скучной была ее жизнь. Чтобы заслужить ночной бред, нужно хоть что‑нибудь натворить наяву.

В отдалении какая‑то неясная фигура с ломом откалывала номера. Откалываясь, номера становились крупнее и отчетливее. Выглядели они все довольно странно. Иной был похож на человека с крюками вместо рук. Иной – на барахтающийся и мяукающий мешок. А еще у кого‑то на голове росли крохотные яблоньки.

Внезапно Лакуна поняла, в чем суть.

– Фигуры речи! – воскликнула она. – Здесь же все понимается буквально! Руки‑крюки, кот в мешке, голова садовая!

Да, этому народцу приходилось, пожалуй, похуже, чем ей, и это наполнило сердце Лакуны жалостью. Как все‑таки это ужасно, когда тебя понимают буквально.

Затем ступа внезапно влетела в маленькую комнату, остановилась у двери, чуть не перевернулась и замерла. Лакуна выбралась наружу. Она достигла цели.

Восстановив равновесие, Лакуна увидела, что ступа приподнимается над полом, явно собираясь отбыть обратно.

– О! – вскрикнула Лакуна, пытаясь ухватиться за медное дно, но было поздно. Она потеряла свой транспорт.

Хотя Грэй и Айви знают, где она сейчас находится. Конечно, они пошлют ступу обратно, увидев, что она пуста. Хотелось бы верить...

Лакуна оглянулась. На жестком деревянном стуле сидел Добрый Волшебник Хамфри. Она узнала его мгновенно; это гномоподобное, сморщенное от возраста личико не перепутаешь ни с каким другим. Похоже, карлик вздремнул.

В комнате был еще один стул, и Лакуна на него присела. А что еще оставалось делать? Она одернула выцветшее платьишко, отметив про себя, что душа ее оказалась одетой точно так же, как и тело. Что ж, это неплохо, а то путешествовать в Пекло голой было бы несколько неловко. Но Пеклом эта комната быть никак не могла по причине отсутствия пламени. Скорее всего, приемная.

Но почему Хамфри до сих пор сидит в приемной? Неужели он прождал здесь все это время? Где его семья? Прошло уже десять лет с того дня, как Волшебник исчез из замка вместе с женой и сыном, оставив Ксант в трудном положении. Отсутствие его обнаружил первым кентаврица Чекс с друзьями Эском‑Людоедом и Волни‑Вабанком: пока троица одолевала препятствия, обитатели замка исчезли. Так возникла величайшая тайна современного Ксанта: что случилось?

Ну, возможно, это было не ее дело, хотя и она была заинтригована подобно всем прочим. Все, что требовалось Лакуне, это задать Волшебнику Вопрос.

Ей бы не хотелось будить старика, но она не знала, сколько ей отпущено времени. Как‑никак это была приемная Пекла, дверь в любой момент могла распахнуться, явив демона, который произнесет холодно: «Следующий».