Но я и Дикки сказали, что мы пойдем с ним. Он позволил нам сопровождать его до первого этажа, где была кухня, и мы захватили с собой каминные щипцы. В кухне был свет — совсем слабый. Странно, что нам даже не пришло в голову, что это может быть уловка со стороны нашего грабителя, чтобы ускользнуть. Мы ни на минуту не сомневались в его честном слове. И мы были правы.

Наш благородный грабитель распахнул кухонную дверь и ворвался в кухню с большим игрушечным пистолетом в одной руке и кочергой в другой, восклицая в точности как раньше Освальд:

— Сдавайтесь! Сдавайтесь или я стреляю! Руки Вверх! — а мы с Дикки подняли страшный грохот, ударяя о стенку каминными щипцами, чтобы он знал, что нас тут целая дюжина, и все вооружены до зубов.

Мы услышали из кухни хриплый голос:

— Ладно, ладно, мистер, я сдаюсь! Уберите эту пукалку. Сдаюсь! Черт меня побери, мы и так осточертело это ремесло!

Мы вошли. Наш грабитель стоял в благородной позе широко расставив ноги и наведя пистолет на свежеприбывшего грабителя. Тот был здоровый малый, который, похоже, не собирался отращивать бороду, но что-то у него все-таки выросло; он был в красной куртке и меховой шапке, лицо у него было красное и голос грубый. Как отличался он от нашего милого грабителя! В руках у него был затененный фонарь, и он уже вытащил корзину со столовым прибором. Мы зажгли свет и единодушно решили, что вот он как раз очень похож на взломщика. Уж он, наверное, никогда не был разбойником с большой дороги или пиратом или хоть чем-нибудь отважным и благородным. Он мямлил и переступал с ноги на ногу и сказал наконец:

— Ну — что же вы не зовете копов?

— Сам не знаю, — сказал наш грабитель, потирая подбородок. — Что вы думаете делать, Освальд — позовем полицию?

Не думайте, что я позволяю любому грабителю запросто называть меня по имени, но тут я не обратил на это внимания, а просто спросил:

— Вы хотите, чтобы я сходил за полицией?

Наш взломщик посмотрел на того взломщика и промолчал.

Тот взломщик начал говорить очень быстро и очень быстро переводил взгляд с одного из нас на другого, а глаза у него были очень неприятные, маленькие и пристальные.

— Послушайте, мистер, — сказал он, — у меня и так дела идут паршиво, вот ей-Богу. Я же у вас ничего не стащил. Сами знаете, тут особо польститься не на чего, — он потряс корзинку с желтоватыми ложками так, словно она и была во всем виновата. — Я тут просто озирался, а уж вы и ввалились. Отпустите, сэр. Послушайте, у меня самого дома есть ребятишки, провалиться мне, если вру. Такой вот точно пострел, вроде вашего, а что с ним будет, если меня упекут? Я недавно занялся этим делом, сэр, и сноровки у меня еще нет.

— Да уж, — сказал наш грабитель, — Это видно!

Алиса и все остальные спустились к этому времени в кухню чтобы посмотреть, что происходит. Они говорили потом, что они были уверены, на этот раз это точно кошка.

— Нет у меня сноровки сэр, справедливые ваши слова, и коли вы меня отпустите, я вовсе позабуду об этом чертовом занятии, лопни моя глаза, и думать о нем забуду. Пожалейте парня, мистер, подумайте о моей хозяйке и детишках. У меня и дочка такая вот как маленькая мисс, благослови Бог ее маленькое сердечко.

— Я смотрю, в вашей семье есть дети на любой вкус, — сказал наш грабитель.

Тут Алиса сказала:

— Давайте отпустим его! Раз у него такая дочка, как я, что же она будет делать? Представьте себе, если б это случилось с папой!

— Не думаю, чтобы у него была дочка: — ответил наш грабитель, — И всем будет лучше, если его запрут под замок.

— Попросите папаню отпустить меня, мисс, — сказал взломщик, — Он вам не откажет, мисс, попросите хорошенько.