Замечательный это был день. Вот уж когда мы и вправду заполучили сокровище! В жизни не видел столько подарков — целая куча, целых несколько куч, словно в сказке. Даже Элайза получила шаль и, наверное, она ее заслужила, ведь этот она приготовила кролика. Освальд сказал — не ее вина, если нос у нее пупочкой и она никак не научится расчесывать свои волосы — она вообще не любит держать в руках щетку, вот и ковры не чистит. Но Освальд старается быть терпимым даже к людям, которые забывают мыть свои уши.

После этого индийский дядя частенько навещал нас, и его старый друг всякий раз присылал нам еще какие-нибудь подарки. Однажды он послал каждому из нас по соверену (и дядя все честно передал), другой раз мы получили билеты в театр, а еще раз — в цирк, и дядя каждый раз ходил с нами, когда же подошло Рождество, дядя нам сказал:

— Помните, когда, некоторое время назад вы позвали меня на обед, вы обещали, что и вы в свою очередь отобедаете со мной, если у меня наберется достаточно денег на обед. Так вот, я собираюсь устроить для вас обед — настоящий рождественский обед. Конечно, не в самое Рождество — в Рождество полагается быть дома, но на следующий день. Холодная баранина и рисовый пудинг, как мы и договорились. Придете?

Мы сказали, с удовольствием, если папа не будет против, поскольку именно так и полагается отвечать, и бедный индеец, то есть дядя, сказал:

— Нет, папа не будет против, хм, — он тоже придет, клянусь душой!

На Рождество мы все приготовили для дяди подарки. Девочки склеили ему коробочку для носовых платков и сшили футляр для расчески из остатков своего шелка. Я купил ему нож с тремя лезвиями; Г. О. добыл свисток, необычайно громкий, Дикки заплатил свою долю за нож, а Ноэль собирался подарить дяде индийскую коробочку из слоновой кости, которую ему прислал старый друг дяди в День Феи Крестной, потому что, как сказал Ноэль, это самая замечательная вещь, какая у него только есть, и дядя, наверное, не будет в обиде, что он не сам ее купил.

Должно быть, и у папы дела пошли лучше, похоже, дядин друг вложил деньги в его бизнес, и это было все равно что еда для голодного. Все мы получили новые костюмы, а девочкам сшили зеленые платья из индийского шелка, и 26-го декабря мы поехали к дяде в двух кэбах — в одном папа с девочками, в другом мы.

Нам было очень любопытно узнать, где живет наш индийский дядюшка, потому что он не рассказывал нам об этом. Когда кэб поднимался на гору (мы ехали в сторону парка) мы думали, что дядя, быть может, живет в одном из тех маленьких домишек в Гринвиче, но кэб проехал парк насквозь и въехал в большие ворота и еще долго ехал сквозь заросли кустарника, белые от мороза, словно волшебный лес — ведь уже наступило Рождество. Наконец, мы подъехали к одному их тех замечательных, огромных, уродливых с виду домов со множеством окон, которые бывают так удобны внутри, и на крыльце нас поджидал индийский дядюшка, очень роскошный, в теплой синей куртке и желтом кожаном пальто сверху, а на поясе у него была целая связка ключей.

— Может быть, он получил тут место дворецкого, — предположил Дикки. — Бедный старик — нелегко ему будет.

Ноэль сказал — похоже на то, ведь в этих больших домах полагается целая сотня дворецких.

Дядя спустился по ступенькам и сам распахнул дверцы кэба, хотя, по-моему, это не входит в обязанности дворецкого. Он повел нас в дом, в замечательный холл, где на полу лежали медвежьи и тигриные шкуры, а у стены стояли большие часы, (днем на них было солнце, а ночью луна, и каждый час выходил Старик Время с косой, и внизу была табличка «Флинт Эшфорд 1776»), а еще в шкафу за стеклом было чучело лисы, которая ест чучело утки, и повсюду оленьи рога и еще какая-то голова над дверью.