И они с папой ушли в кабинет и плотно закрыли дверь, а мы спустились вниз осмотреть все эти свертки. Одни из них были упакованы в старую грязную газету, другие завернуты в какие-то тряпки, но были там и свертки в коричневой бумаге, только что перевязанные веревочкой в каком-то магазине, и ящики, и коробки. Мы гадали, собирается ли дядя переехать к нам насовсем, или это какой-то товар на продажу. Некоторые свертки пахли пряностями, словно еда. Тут мы услышали, как поворачивается ручка в двери кабинета, и Алиса сказала:

— Бежим! — и мы все испарились, кроме Г. О. - дядя ухватил его за ногу, когда он устремился к лестнице вслед за нами.

— Осматриваете багаж, а? — спросил дядя и мы все спустились в холл, потому что нечестно было бы оставлять Г. О. одного в беде, и мы тоже хотели знать, что в этих свертках.

— Я ничего не трогал, — сказал Г. О. — Вы теперь будете жить у нас? Мы все будем рады.

— Ничего страшного, если и трогали, — сказал наш добрый индеец, — Это все вам и предназначается.

Я не раз уже описывал ситуации, в которых нам приходилось онеметь от изумления, радости или ужаса и тому подобное, но я не припомню, чтобы мы хоть раз были немее, чем когда мы услышали эти слова.

Индийский дядя продолжал:

— Я рассказал одному моему старому другу о том, как приятно я с вами пообедал, и о вашем трехпенсовике, и о волшебной лозе, и обо всем прочем, и он прислал вам в подарок все эти пустяки. Кое-что здесь прямо из Ост-Индии.

— Так вы из Ост-Индии, дядя? — спросил Ноэль и дядя сказал «да!», и мы все очень удивились, потому что мы совсем не подумали о той Индии, и считали, что он Вождь Краснокожих. Теперь стало ясно, почему он так плохо разбирался в бизонах и мокасинах.

Он позвал Элайзу на помощь, и мы перетащили все посылки в детскую, и он принял развязать их — одну за другой, одну за другой, пока весь пол не завалил. Папа пришел и уселся в кресло, которое прожгли в день Гая Фокса. Я даже не могу перечислить все вещи, который прислал нам друг нашего дяди — он, должно быть, очень добрый и разумный человек.

Были тут игрушки для младших, и модели паровозов для Дикки и для меня, и множество книг, и фарфоровый чайный сервиз для девочек, красно-бело-золотой, и множество сладостей (в свертках на вес и в коробках), и целая миля тонкого шелка из Индии, девочкам на платья, и настоящая индийская сабля для Освальда, и альбом японских рисунков для Ноэля, и шахматы из слоновой кости для Дикки — вместо ладьи в этом наборе были слоны с башней на спине. А я-то думал, почему станция в Лондоне называется Слон-с-Башней. В свертках из коричневой бумаги, перевязанных веревочками, были коробки с играми или коробки засахаренных фруктов и тому подобное. В коробках, обмотанных старыми пыльными газетами, оказались всякие индийские вещи — в жизни не видал такой красоты. Там были резные веера, и серебряные пряжки, и бусы из янтаря, и ожерелья из драгоценных камней, только не обработанных — дядя сказал, это все бирюза и гранат, и были шелковые шали и шелковые платки, шкатулки, отделанные золотом, и шкатулки из слоновой кости, и серебряные подносы, и еще какие-то штуки из меди. Дядя говорил: «Это тебе, молодой человек», или: «Вот это подойдет нашей маленькой Алисе», или: «Я полагаю, мисс Дора будет настоящей красавицей в этом зеленом платье — хм?»

Папа смотрел на все это, словно во сне, но тут дядя протянул ему нож из слоновой кости и коробку сигар и сказал:

— Мой старый друг послал тебе эти подарочки, Дик, он ведь и твой старый друг, ты же знаешь, — и тут он подмигнул папе (мы с Г.