Но зато это многое объясняло. В отличие от меня, Лимар или правильнее сказать – Энмар, рос в роскоши при новом муже матери и считался виреборнийским графом в изгнании. Но, по всей видимости, такое положение дел его едва ли устраивало. Энмар наверняка помнил жизнь в Алмазном дворце, помнил, как прекрасна Сол Меридия, и понимал, какой мощью, влиянием и ресурсами владеет Виреборн. Ему недостаточно того положения, в котором оказался.

Беглый граф чужого государства без земель и денег совсем не то же самое, что император Виреборна. В какой то степени я мог понять Энмара Лимара. Но также я прекрасно понимал, что им движет. И это далеко не самые благородные побуждения. Изнутри его гложет злоба и обида, и именно эти чувства толкнули его вернуться в Виреборн.

Теперь понятно, что увидела и почувствовала Мари. Ясно, почему Лимар испытывал отвращение к демоноборцам. Парень ведь благородных кровей, мнит себя без пяти минут императором, а тут приходится жить в каком то грязном подземелье и делить кров и пищу с неотесанными простолюдинами. Но другого варианта заработать быстро и много денег, он не нашел. Наверняка маменька денег ему на возвращение в империю не дала, да и наверняка нерадивый отпрыск сбежал из Ифрарии без ее ведома.

А еще я выяснил, что передо мной одержимый. Тот тип людей, который так жаждет богатства и власти, что готов ради цели горы свернуть. Одержимые зачастую не останавливаются ни перед чем. Опасная черта. Скверная в первую очередь для меня. Но есть и хорошая новость – он наверняка не станет сотрудничать с Ворлиаром, потому что побоится, что император его тут же убьет.

– И что ты задумал? Хочешь вернуть трон? – Это было очевидно и все же любопытно узнать подробности.

Лимар странно и где то даже горько усмехнулся.

– По всей видимости, уже нет, – медленно протянул он и, плохо скрывая выжигающую изнутри горечь, отвел взгляд.

– Я же не дурак, – немного помолчав, буркнул Лимар. – Теодор. На вид пятнадцать восемнадцать лет. И еще вдобавок адамантиец. Ты сын Магнуса Девангера. Удивительно, как тебе удалось выжить и выбраться из столицы во время восстания Теней.

– Моя мать очень постаралась ради этого, – спокойно ответил я, даже не подумав отрицать. Лимар и вправду не дурак, лгать бессмысленно.

– Что она сделала? – с робким любопытством Лимар покосился на меня.

– Лукреция Девангер была пространственной ведьмой, – я решил не вдаваться в подробности. Сейчас не стоило раскрывать ему свою Несокрушимую сторону.

– А?.. – незаданный вопрос повис в воздухе, Лимар вскинул брови, явно желая узнать больше.

– Она отправила меня со своей фрейлиной через пространственный проход, а в мою колыбель подложили мертвого младенца с лишним сердцем. Затем Лукреция устроила пожар в покоях.

– И сгорела сама?

– Да, – кивнул я, прекрасно понимая, что в голове у Лимара картинка не складывается. Он явно задается вопросом, зачем Лукреции было умирать и почему она не ушла через проход сама. Но спрашивать об этом он не стал.

– Значит, ты выжил, – осторожно начал Лимар, странно усмехнулся и добавил: – никогда бы не подумал, что у меня остались братья или сестры. Непривычное ощущение. Это, знаешь, даже здорово. У тебя сила адаманта и возможностей куда больше, чем у меня. А если мы объединимся, – он возбужденно облизнул губы, а во взгляде заблестел азарт, – вместе мы наверняка сможем вернуть свое и свергнуть Ворлиара.

Я растянул рот в холодной улыбке и кивнул, решив ему подыграть. Никаких родственных чувств к Лимару я не испытывал и испытывать не мог. Я уже вполне серьезно начал расценивать его как конкурента или даже врага. И он явно ощущал то же самое, потому что в его словах о родстве и объединении против общего врага не было никаких чувств – один холодный расчет.