— Это такая ядовито выкрашенная блондинка с противным старушечьим смехом? — брезгливо вспомнила Женя.

— Она самая! — засмеялся Владимир Петрович, видя, какое впечатление горничная произвела на Женю. — Ее никто не любит, но хозяину она, по-видимому, обо всем докладывает, что где подслушала, а потому он ее и терпит, хотя она и подворовывает периодически.

— Мне кажется, что она меня в кабинет и втолкнула, — неуверенно заметила Женя.

— Очень даже может быть! — уверил ее Владимир Петрович. — Душа у нее черная, и во всем она держит сторону хозяина. Дали ей задание дождаться вас и помочь, так сказать, войти в кабинет, вот она это и сделала!

— Брр! — передернула плечами Женя. — Ну и гадючник! Один другого краше! Как же вы там работали, Владимир Петрович?

— Трудно работал, — согласился он с Женей. — Был момент, когда не выдержал и уж совсем собрался уходить, но вот что-то удержало! — И он ласково посмотрел на Лилю. — Ну так вот, Галя эта периодически мне докладывала за неимением хозяина рядом, а долго молчать она не могла, обо всем, что происходит в кабинете Красовского. Ну, что-то вроде вашей радиостанции. Правда, что мне делать, я тогда не знал, просто ума приложить не мог! Позвонить, посоветоваться, хотя бы с Наташей, поскольку она была в курсе тех дел, что начали развиваться вокруг Лили, тоже было невозможно: накануне весь особняк и вся прислуга были тщательно обысканы под предлогом пропажи бриллиантов и все средства связи были изъяты. Скажу честно! Был момент, когда совсем духом упал!

— Это когда? — поинтересовалась Женя.

— Когда Галя эта сообщила, что Красовский намерен вам показать заснятый скрытой камерой его разговор с Андреем! Ну, думаю, пропали! Обгадить все — это он первый мастер! А ну как не выдержит, думаю, любящее сердце нашей Лили?

Все посмотрели на Лилю, и она попыталась улыбнуться, хотя на глаза ее тут же навернулись слезы.

— Ты уж прости меня, дочка, старика, что опять разбередил твою рану. — Владимир Петрович сокрушенно покачал головой. — Но вот тогда и план у меня появился, от отчаяния, значит, а еще от злости, может быть, что такая мразь по земле ходит и думает, что управы на дела свои мерзкие не найдет! Вспомнил я, что знаю, где в особняке хранятся всякие лекарства. Домоправительница этим увлекается. Чего только у нее нет! Правда, прятала она все это хозяйство, но, грешен, подсмотрел однажды! — Он засмеялся. — И, как оказалось, очень правильно.

— Понятно, — торопила его Женя. — А что потом? Как же вы их напоили? И что это за лекарство?

— Дело подошло к семи часам, а в это время по уже давней традиции вся охрана ужинала. Причем обе смены — в это время они, значит, ужинали, а потом одни домой шли, а другие на вахту заступали. Всего в особняке было два охранника: один в каптерке у входа, а второй — в аккумуляторной. Все видеокамеры от автономной электростанции работали. Так вот, за ужином я и напоил тех, кто на смену пришел. Они вскоре и уснули. А лекарство это — снотворное, нембутал называется.

Женя кивнула, услышав про лекарство, но для конспирации заговорила про то, как уснули охранники.

— Это я сразу увидела, — заявила она.

— Вот этого я и боялся, — признался Владимир Петрович. — Горничная сказала, что Красовский с экранов глаз не сводит! Если бы он заметил что-то подозрительное, тогда нам всем точно плохо бы пришлось. Но все же прикинул и решил, что это единственный шанс!

— На авось, значит, — усмехнулся Федор. — Самый железный принцип! И мой любимый! Как увидел я, что мой новоиспеченный надзиратель начал носом клевать — очень этому обрадовался и сразу заподозрил, что это Владимир Петрович мне привет передает! Ну, думаю, еще бы этим приветом воспользоваться! Но как? Рот заклеен, наручники на руках! Полный комплект! — Он с досадой махнул рукой.