– А так, что глядела она на молодых мужиков с привычным вызовом, мол, какая я красотка – полюбуйся! Но забыла, что по роли-то она не молодая и не красотка совсем!

– И вы это почувствовали?

– А то! – воскликнул Делох, хлопая себя по ляжкам, – она и мне сказала, чего, мол, вылупился, старый козел, совсем как молоденькие стервочки в баре обычно престарелым ловеласам говорят… А сама-то и забыла, что загримирована под стервочку не молодую, а под старую… Правда, на обычный грим это было не очень похоже, да и потек бы грим на жаре. Она словно под маской была… Может быть, какие-нибудь притирания или специальные препараты… К сожалению, в косметических тонкостях я полный профан, хотя кое-что о достижениях греческих гетер знаю. А что касается поведения… Ведь старухи-то совсем не так себя ведут, старухи-то обычно наоборот, истосковавшись по заигрывающим ищущим взглядам, никогда такого себе не позволят! Старухи на заигрывания любого, извините, козла самой любезной улыбочкой ответят, я вам авторитетно говорю!

Питер одобрительно кивнул, дескать, понимаю…

– А вообще она не простая штучка, наша русская фру Улафсен, – продолжал Делох, подливая себе и Питеру зеленого чая из прозрачного чайничка. – Она явно напомнила мне переодетого Геракла…

– Геракла? – Питер удивленно взметнул глаза на профессора.

– Геракла в гостях у лидийской царицы Омфалы, – усмехаясь, ответил Делох. – Геракл, когда убил своего друга Ифита, был наказан. Боги на три года послали его отбывать наказание в плену у Омфалы. И та наказывала Геракла, заставляя его переодеваться в женское платье, тем самым унижая его мужское начало… У Рубенса и Тинторетто любимые сюжеты, помните? Геракл выполняет домашнюю работу, переодевшись женщиной… И это после его-то подвигов!

Питер кивнул, в университете у них был неплохой курс античной культуры… И сразу вспомнил то унижение, которое испытал, когда оказался единственным из группы студентом, кто летом не ездил в Грецию… Не ездил по бедности своей… И именно тогда, когда высокомерные богатенькие детки, раздухарившись на семинарах по древнегреческому эпосу, вспоминали свои каникулярные похождения, он, Питер Дубойс, поклялся, что лучше всех выучит и вызубрит курс… И выучил и вызубрил… И потому теперь сразу понял, о чем речь в профессорской притче.

– Да, да, я вас понимаю, профессор, я припоминаю, что сама Омфала тоже переодевалась в шкуру Немейского льва и брала в руки палицу Геракла.

– Верно, и я ее сразу расколол, что она переодетый Геракл. Переодетый Геракл после убийства… После убийства своего Ифита… Она укокошила своего Ифита и переоделась старухой… А скорее всего, она и Ифита своего укокошила уже будучи переодетой…

Тут уже настал черед Питера хлопать себя по ляжке.

– В самую точку, профессор, в самую точку, давайте дальше, пожалуйста!

И то, что потом Питер услышал, он понял много позже, совсем в других обстоятельствах…

– Я что-то рассказывал ей тогда про теорию избранной личности, про так называемые космические пупки… Рассказывал ей, а у самого в голове, как помню, было сильнейшее ощущение, что именно она этот зевсов пупок…

– Что-что? Зевсов пупок? – переспросил Питер.

– Когда Зевс устанавливал центр Земли, он послал с Востока и с Запада двух воронов. Двух воронов, понимаете? Навстречу друг дружке.

И когда они сошлись в одном месте, в том месте упал метеорит – камень Омфал… И образовался пупок земли… И когда я рассказывал ей об этом, меня не покидало ощущение, что она сама может мне рассказать нечто большее… Нечто большее.