— А ты мне что-то сделала? — откровенно изумился Слава.

Наташа мотнула головой, дернула на себя балконную дверь и выскочила на Вершину Мира, в теплый и горьковатый утренний воздух. Судорожно и жадно втягивая его в себя, она облокотилась о перила здоровой рукой и вдруг вспомнила, как давным-давно на этом самом месте стояла Надя, нагнувшись и по-детски прижавшись к перилам подбородком — Надя в светлом костюме, циничная и веселая, с «усами» от томатного сока над верхней губой.

Мало ли, вдруг ты станешь вторым Тицианом или Рафаэлем.

Вторым Неволиным я стала!

Видение было таким ярким, что Наташа даже почувствовала терпковатый запах любимых духов подруги и согнулась, точно получила удар в живот. Только сейчас она с ужасающей ясностью поняла, что Нади действительно больше нет, что она никогда больше не придет на Вершину Мира, не будет рассказывать о своих телевизионных буднях, поддевать Наташу и больше не будет пить томатный сок, и вытирать «усы» над верхней губой, и смеяться, и выстукивать на перилах простенькие мотивчики своими кольцами… ничего этого не будет больше никогда, потому что Надя умерла.

— Я тебя убью! — пробормотала Наташа сквозь слезы и с яростью посмотрела на просветы выщербленного асфальта среди платанов. — Я вас всех там убью! И тебя, дед Андрей, я тоже убью! Я знаю, что ты там! Я теперь все знаю! Вы все у меня отняли, все, даже мою собственную жизнь отняли! Я вас не боюсь! Рыцари будут биться насмерть! Насмерть!

— Наташка, ты что?! — рука Славы осторожно легла на ее плечо. — Ты что делаешь?!

— Она смотрит, Славка, видишь?! Она смотрит на меня! Она боится! Знает, что я могу с ней разделаться! — Наташа протянула в сторону дороги руку со скрюченными пальцами, словно хотела скомкать пыльную асфальтовую ленту, раздавить ее. — Я ее, суку, ненавижу! Как я ее ненавижу, а! Мне даже сладко становится! Мне нужно сделать все быстрее, Славка, как можно быстрее, пока я так зла! В злости наша сила! И в ненависти! Что я с ней сделаю, что я с ней сделаю, Славка, я создам такое…

Слава резко и звонко ударил ее ладонью по щеке, Наташина голова мотнулась назад, и она, захлебнувшись словами, уставилась на него негодующе и растерянно. Горячая волна ненависти и боли на мгновение схлынула, и она увидела перед собой испуганного и расстроенного человека и вспомнила о том, что Славе сейчас не легче, чем ей.

— Успокоилась, все? — быстро и искательно спросил Слава и прижал ладонь к тому месту, которое только что ударил. — Ну, прости, лапа, прости, все. Не больно, не сильно больно?! Ну, что же ты?!

— С-спасибо, — выдавила Наташа и шмыгнула носом, — но ты, С-слава, все-таки совсем уже…я ж ничего…

— Держись, — сказал Слава и притянул ее к себе. — Так ведь и свихнуться можно — ты ведь сейчас все равно что на обрыве стоишь. Держись, не падай. Что ж я буду делать… один?

Он наклонился и прижался лбом к ее лбу, а потом вдруг быстро скользнул по губам поцелуем — легким, ласковым, успокаивающим и теплым. Наташа на мгновение закрыла глаза, а когда открыла — Слава уже стоял в нескольких шагах от нее, облокотившись о перила, и внимательно смотрел в сторону дороги.

— Ты сказала, что знаешь, что нужно делать, — сказал он вопросительно. Наташа поморгала, точно ей в глаза попала пыль, облизнула губы и кивнула.

— Да, знаю. Пока я бродила по городу, то все продумала. Но одна я не справлюсь.

— Говори.

Наташа быстро изложила ему план действий. Слава выслушал внимательно и покачал головой.

— Если допустить, что… Ну, в общем, это очень опасно, Наташ.