— Не ори, помоги его высочеству разместиться в телеге, и двинемся, итак здесь столько времени потеряли.

Мозес с помощью Бакфорда дотащил меня до телеги, которую с полянки не было видно. Зато стало понятно, что я выехал на поляну первым и криворукий толкиенист выстрелом убил моего жеребца, который упал, ну и я соответственно вместе с ним. Добить меня киллеру не позволили, вон он лежит почти невредимый под дубом, если, конечно, не считать дыры от удара мечом в груди. За это я благодарен вот этому здоровяку, на котором сейчас повис. Грудь здоровяка была затянута в металлический панцирь, а вот остальных элементов доспеха я не наблюдал. Такое могло произойти, если его застали врасплох, и он просто не успел надеть доспехи полностью, а учитывая его далеко не стандартную фигуру, подобать что-то из трофеев, не имея под рукой грамотного кузнеца, Мозес попросту не смог. Я еле передвигал конечностями, чем не помогал, а скорее мешал своим верным спутникам. Собравшись с духом, я посмотрел себе под ноги и заметил, что правая нога совершенно не двигается и тупо волочится по земле. Как такое могло произойти? Боли в пораженной конечности я не чувствовал, но ощущал, на уровне подсознания, что двигаю ею, хотя по факту я просто прыгал на одной ноге, чем заставлял морщиться Мозеса, который что-то бурчал себе под нос про высших зажравшихся сыночков, которые готовы умереть от обычного ушиба мизинца. Я хотел было возмутиться, что это не совсем верное определение моего положения и отказ ноги имеет под собой более глубокую причину, нежели элементарный ушиб. В голове вертелось что-то такое, связанное с нервно-мышечной памятью, но точку приложения своим мыслям мне найти не удалось.

Телега стояла прямо за дубом. На хорошо утоптанной дороге. Вообще-то дорога огибала полянку, а не пересекала ее. И за каким чертями меня туда понесло, ясно же что мы торопимся, к тому же находимся на явно вражеской территории? Это все мне даже сейчас понятно, хоть я и не помню подробностей. Кажется, мое состояние называется амнезией. Частичной, если быть точным. То есть, я помню, что есть такая штука как амнезия, но вот кто мне про нее говорил — не помню, хоть убивай. Хотя в моем положении данные выражения не стоит упоминать и даже о них думать. Желающих прикончить чем-то важного господина в моем лице судя по разговорам и увиденному слишком много, а укромных мест этого леса не хватит, чтобы разместить всех охотников за одной конкретной головой.

Мозес сгрузил меня прямо на тюки с чем-то мягким. Бакфорд снова суетился, стараясь уложить как можно более комфортно. Похоже, что он личный слуга моего высочества и единственный заботится, чтобы его господину было не только безопасно, но и максимально комфортно. Какая поразительная преданность, я о такой только в книгах про средневековье читал, в сказках, потому что, если исходить из исторических фактов, никогда люди, а тем более слуги, не были преданы своим господам. Что-то меня несет в неведомые дали, а в своих рассуждениях я с каждым разом все больше путаюсь, потому что диссонанс с реальностью и моими всплывающими отрывками воспоминаний ничего кроме тошноты и головной боли не вызывали. И ни на сантиметр не приближали к самому главному для меня ответу: кто я такой, стрелу эльфийской матери в… хм.

— Криспин, осмотри раны принца, останавливаться мы не будем, — негромко произнес капитан, который шел за нами. — Мне не нравится его правая нога. Надеюсь, ты сможешь найти более вескую причину, почему его высочество перестал нормально ходить, потому что в удары в голову такой силы, чтобы отказала избирательно одна конечность, я на своей памяти еще не встречал.

Я с трудом приподнялся на локтях, чтобы осмотреться. Только сейчас я сумел рассмотреть весь отряд, среди которого не нашлось второго такого же идиота, как я, и из которого ни один из порядка тридцати рыцарей, а назвать эту толпу закованных в железо мужиков на лошадях как-то по-другому у меня язык не поворачивался, с тропы не свернул и на злополучную полянку не поперся.