- Прекрасно. Работай, - прорычал он. - Но ты установишь щадящий режим и будешь спать здесь. - Он снова указал на кровать.

- Но почему? Потому что ты мне не доверяешь?

- Нет. Не я, а ты, очевидно, мне не доверяешь. И это чертовски меня раздражает, потому что единственное, чего я хочу, - заботиться о моей семье. Так что мы с тобой будем делить комнату и кровать с нашим с сыном.

Скарлетт внезапно испытала беспокойство о том, что не сможет терпеть его сомнения и цинизм, но она не знала, как сломать барьер, существующий между ними.

Это было не похоже на нее. Раньше она всегда была уверена в себе, но в последнее время чувствовала себя чуть ли не мошенницей. Она винила в этом недостаток сна и все перемены обстановки. И сомневалась, что волшебным образом вернет себе уверенность, разделив постель с Хавьеро, но при этом хотела верить, что нахождение рядом с ним в более интимной обстановке помогло бы им лучше общаться.

Воображение разыгралось, возвращая ее в тот жаркий день, когда они зачали Локка. Интересно, как далеко могли бы зайти их отношения, если бы она осталась тогда с Хавьеро? Влюбились бы они крепче и поженились?

«О нет, Скарлетт. - Она закрыла глаза. - Не начинай строить воздушные замки!»

Плач ребенка в радионяне привлек ее внимание. Еще и тридцати минут не прошло с тех пор, как она оставила Локка.

Хавьеро подошел к двери, но задержался, не открывая ее.

- У нас обоих были родители, которые нас подвели, Скарлетт. Мы должны хотя бы попытаться поступать лучше, чем они.

С этим она не могла поспорить. Ей отчаянно хотелось почувствовать себя хорошей матерью.

Он открыл дверь, и она пошла за Локком, чтобы принести его в их комнату.

- Я все еще не сплю, - сказал Хавьеро, когда Скарлетт осторожно скользнула в кровать рядом с ним. Его тело напряглось в тщетном ожидании.

- Как и твоя мать, - сказала она с тяжелым вздохом, опускаясь на матрас.

- Она вошла туда? - Он поднял голову и посмотрел в сторону закрытой двери в гостиную. За ужином он объявил, что будет использовать маленькую гостиную как ночную детскую Локка, отнюдь не порадовав свою мать. - Я ее не слышал.

- Она в своей комнате, я слышала, как она просила принести ей туда таблетки от головной боли и немного чая, чтобы было легче уснуть. Я должна была остаться в другом крыле, Хавьеро. Она уже ненавидит меня. Я не хочу, чтобы это повлияло на ее отношение к Локку.

- Она может реагировать как пожелает, - сказал он с раздражением. - Если хочет продолжить свою войну пассивной агрессии по отношению к моему покойному отцу и возмущаться тем, что мы хотим лучшего для ее внука, - это ее выбор. Я умываю руки.

Хавьеро покончил и с тем, чтобы давить на Скарлетт. Ему была хорошо знакома непреодолимая потребность быть уверенным, что твоя семья в безопасности.

Его все еще тревожил тот факт, что отец Скарлетт был жесток с собственной женой и поставил всю свою семью в невыносимое положение.

Нико воспользовался отчаянием Скарлетт, и это была еще одна причина, по которой Хавьеро никогда не простит его, но он не должен наказывать Скарлетт за сотрудничество с его отцом. Совесть не позволяла укорять ее за трудности, которые ей пришлось преодолеть ради самых близких людей.

Скарлетт несколько раз перевернулась с боку на бок, натянула на себя одеяло, потом скинула его.

Пока она кормила Локка, Хавьеро лежал и гадал, верна ли идея, что они должны спать вместе. До этого он почистил зубы и надел пижамные штаны - так удобнее было встать к ребенку. Скарлетт облачилась в практичную ночную рубашку. С телом, налившимся после беременности, она могла бы носить мешковину и все равно выглядеть как богиня плодородия.

Ее груди были налитыми, а бедра и ягодицы округлыми и соблазнительными под мягкой хлопчатобумажной тканью. У нее всегда были потрясающие ноги.

Ворочаясь в постели, Скарлетт заставляла его сильнее осознавать ее присутствие на соседней половине матраса.