|
Сначала шли торопились, потом перестали спешить, а пришли к лесу -- и готова веревка, но ждут, когда он кончит последнюю песню свою, а потом говорят друг другу: -- Пускай ещё одну споёт, это ему вместо отходной будет! Спел он и ещё, а тут солнышко взошло, оглянулись люди -- ясный день с востока идёт, Мигун среди них улыбается, ожидает смерть без страха. Сконфузились мужики. -- Ну его, ребята, ко всем псам! -- говорят. -- Удавишь -- греха да склоки разной не оберёшься. И порешили не трогать Мигуна. -- За талан твой, -- говорят, -- мы те и в пояс поклонимся, а за воровство всё-таки должны бока намять. Побили его легонько да вместе с ним и пошли назад. Всё это, может быть, и выдумано, да уж очень лестно про людей говорит и Савёлку хорошо ставит. А ещё и то подумайте: коли люди этак складно сказки сказывают, стало быть -- не больно плохи они, а в том и вся суть! Не только песни пели, но и о многом разговаривали Савёлка с Ларионом, часто -- о дьяволе: не в чести он был у них. Помню, раз говорит дьячок: -- Дьявол есть образ злобы твоей, отражение духовной темноты... -- Глупость моя, значит? -- спрашивает Савёлка. -- Именно она -- и больше ничего! -- Должно быть, так и есть! -- смеясь, говорит Мигун. -- А то, кабы он жив был, давно бы ему сцапать меня надобно! Совсем на верил Ларион в чертей; помню, на гумне, споря с мужиками-раскольниками, кричал он им: -- Не дьявольское, но -- скотское! Добро и зло -- в человеке суть: хочете добра -- и есть добро, зла хочете -- и будет зло от вас и вам! Бог не понуждает вас на добро и на зло, самовластны вы созданы волею его и свободно творите как злое, так и доброе. Диавол же ваш -- нужда и темнота! Доброе суть воистину человеческое, ибо оно -- божие, злое же ваше -- не дьявольское, но скотское! Они ему кричат: -- Еретик рыжий! А он -- своё. -- Оттого, -- говорит, -- дьявол и пишется рогат и козлоног, что он есть скотское начало в человеке. Лучше всего о Христе Ларион говорил: я, бывало, плакал всегда, видя горькую судьбу сына божия. Весь он -- от спора в храме с учёными до Голгофы -- стоял предо мною, как дитя чистое и прекрасное в неизречённой любви своей к народу, с доброй улыбкой всем, с ласковым словом утешения, -- везде дитя, ослепительное красотою своею! -- И с мудрецами храма, -- говорил Ларион, -- как дитя, беседовал Христос, оттого и показался им выше их в простой мудрости своей. Ты, Мотя, помни это и старайся сохранить в душе детское твоё во всю жизнь, ибо в нём -- истина! Спрашивал я его: -- А скоро опять Христос придёт? -- Скоро уже! -- говорит. -- Скоро, -- слышно, что люди снова ищут его! Вспоминая теперь Ларионовы слова, кажется мне, что видел он бога великим мастером прекраснейших вещей, и человека считал неумелым существом, заплутавшимся на путях земных, и жалел его, бесталанного наследника великих богатств, богом ему отказанных на сей земле. |
