Если бы я выпивал, то изрядно уже набрался бы, тем более на голодный желудок. И очень жалел бы себя. Собственно говоря, идею не пить была подсказана Г. (не Гиттой), дескать выпить можно и позже, дома, с чем я охотно (и прежде всего из соображений стилистических) согласился. Рядом со мной кто-то громко произносит мою фамилию (или фамилию моего отца), человек покупает торт, но звучит это как провокация; я вскакиваю, направляюсь к выходу, всего доброго, до свидания, в ответ — ни звука.

Напротив — Базилика, чего только не повидавшая на своем веку.

На место, где когда-то находилось кафе «Керингё», я бросаю лишь беглый взгляд: еще один банк.

Я добрался до центра, на набережной Дуная теперь ресторан. Страстная Пятница — духоподъемный день, одно только плохо. Я с удовольствием отведал бы сейчас баранью ногу, готовят ее здесь замечательно (хотя раз на раз не приходится).

Я сижу, ко мне подходит скучающий в ожидании пассажиров таксист и, поприветствовав, вспоминает, что однажды он вез меня домой и на мой вопрос, чем отличается дневной пассажир от ночного, ответил, что днем пассажиру необходимо добраться из точки А в точку В, а ночью — из точки А в точку G. На что я сказал ему якобы, что обязательно включу это в свой новый роман.

Так это не поздно восполнить, весело говорю я и начинаю записывать — это.

На улице Ваци случайно встретился с Т., знакомым еще по детским годам (см. «Производственный роман»). Он окликнул меня, я не понял, откуда прозвучал голос, но сразу узнал его. Мы не виделись с ним много лет. С Рождества они вместе с женой ведут отчаянную борьбу против ее болезни: рак мозга, рассказывает он. «Настоящий мужчина», хотя я вижу в нем пацана, того самого, которого знал в детстве. Кто-то подходит к нам, поздравляет — его с тренерскими, меня с писательскими успехами. Мы смеемся: ради этого стоило здесь торчать с шести утра, не так ли, старик?! Тем временем мимо проходит К., наш крупнейший поэт, трогает меня за плечо. Мы отправляемся с ним в кафе «Анна», для меня-то это — производственная необходимость. У него, говорит К., нынче прогулочный день. У меня тоже, только пусть это останется между нами: я решил обойти излюбленные места моего отца. Излюбленные места! — сказал и даже не покраснел.

Этот день — тоже своего рода канун.

Кафе «Хид» на бульваре Ференца; наконец хоть что-то нашел. Ничего интересного, тоскливое, неприятное место.

Что он мог пить здесь? Ром? Коньяк «Ланцхид»? Будь я сейчас человеком свободным (а не католиком — шутка!), то навалился бы на мороженое.

Без четверти три. В кафе теперь расположен пивбар «Western», где можно заказать антрекот с луком. Л. давно уже обещает пригласить меня на антрекот, ничего, теперь уж он не отвертится, выбью я из него этот антрекот.

Глотая пештскую пыль, я тащусь по стопам своего отца. Совершаю паломничество. Хочу еще заглянуть в табачную лавку Р. на проспекте Юллеи. В витрине букинистического магазина: «Учебник жизни» (Библиотека газеты «Pesti Hírlap»). Надо бы прочитать. По известному мне адресу сейчас находится «Оптика», а может быть, расположенный рядом пункт проката автомобилей. Мне все уже надоело.