— Да.

— А теперь, когда вы все хорошо запомнили, вы проснетесь и почувствуете стремление облегчить свою душу и оформить все как формальное признание. И только после этого ваши боли пройдут. И у вас никогда ничего не будет больше болеть.

А сейчас вы забудете, что я надевала на вас шлем. Вы будете помнить только то, что я вам рассказала, и чувствовать потребность в признании. Когда я щелкну пальцами, вы проснетесь.

Она сняла шлем, выключила его и убрала в сумку.

В это время в палату проскользнул Бац-Бац и начал подавать какие-то знаки.

Графиня Крэк щелкнула пальцами.

Тремор Могил открыл глаза и тревожно огляделся по сторонам.

ГЛАВА 3

Врач сказал, что моя болезнь неизлечима, — прошептал Бац-Бац. — И у него сейчас вечерний обход. Так что нам лучше исчезнуть!

Послышались шаги. Бац-Бац в отчаянии обернулся к окну, очевидно, чтобы посмотреть, нельзя ли выбраться из палаты через него. Шаги приближались.

В палату вошел доктор Гонимонетти. И свирепо уставился на Бац-Баца:

— Я полагал, что вы уже ушли. Может, мне еще раз обследовать ваш нос, раз у вас есть привычка совать его не в свое дело. А что здесь делает эта молодая леди?

— Мы искали выход! — ляпнул Бац-Бац.

Подойдя к кровати, доктор Гонимонетти профессиональным жестом одернул пиджак, откинул со лба прядь волос, затем нагнулся и взял доктора Могила за запястье.

— Если вы обеспокоили моего пациента…

Дверь открылась.

Вошел Стонволл Биггс!

— Что это у вас тут? — спросил доктор Гонимонетти. — Пикник?

— Биггс! — вскричал доктор Могил, садясь в кровати и хватая приятеля за руки. — Биггс! Ради Бога, дай мне ручку и бумагу! Артрит меня уже доконал!

Биггс очень удивился. Потом он взглянул на графиню Крэк:

— Наверное, вы и есть та молодая…

— Вот, — перебила Бигтса графиня Крэк и сунула ему в руки блокнот и ручку.

— Я не могу позволить вам беспокоить этого пациента! — возмутился Гонимонетти.

— Дайте мне бумагу! — умолял Могил.

Биггс так и сделал. Графиня Крэк быстро подставила ему специальный столик. Могил согнулся над ним и принялся бешено строчить.

Биггс взглянул на первые написанные Тремором Могилом слова и бросился вон из комнаты. Через минуту он вернулся, таща за собой двух медсестер.

— В чем дело? — рявкнул доктор Гонимонетти, хватаясь за свои светлые волосы.

— Заткнитесь, — сказал Стонволл Биггс. — Мне кажется, что старина Могил трудится над признанием. А все вы наблюдаете, как он это делает, потому что должны будете подписаться, что документ составлен в соответствии с правилами и по доброй воле, без какого-либо насилия или угроз.

— Вы не имеете права вторгаться в его личную жизнь! — закричал доктор Гонимонетти.

— Он сам в нее вторгается, — заметил Огонволл Биггс. — Признание чертовски облегчает душу. А я — поверенный местного суда и поэтому могу вторгаться, куда пожелаю. Так что стойте спокойно и смотрите.

Доктор Могил писал с бешеной скоростью.

Неожиданно я осознал, что мне совершенно непонятно, что делает Хеллер. Экран его прибора был расположен вдалеке от меня, а я был слишком занят, чтобы внимательно наблюдать за ним. К тому же я считал, что с ним все ясно. На экране была видна идиотская французская машина, и я предположил, что его схватили на дороге и обезвредили.