Не уверен, что сам смог бы совершить такой поступок. Да что тут не уверен, просто не сделал бы, нужно быть честным. Даже и мысли бы такой не возникло, я думаю. Это – поступок… Вот черт, да даже слов не могу подобрать, чтобы высказать чувства.
– Это чего, он на гранату лег, что ли? – слева спросил поникшим голосом Валера.
– Ага, теперь, братцы, мы просто не можем не победить. Бойцу на том свете обидно станет, он нас спас, а мы просрали! Ну нет, вперед!
Швыряю новую гранату, правда, посмотрев перед этим – куда. Когда рванула, я, уже передав кому-то пулемет, несусь к сараю, за которым прячутся фрицы. Оставалось пару метров, когда один высунулся, ну и словил от меня свинцовый гостинец. Оказавшись возле угла, не глядя посылаю за него длинную очередь. Автомат пустой, но на меня никто не выскакивает. Выглядываю: отлично, бойцов тут нет, кто не сдох, тот ранен. Меняю магазин в автомате и осматриваюсь по сторонам. А стрельба-то стихает!
– Андрей, вроде наши заканчивают… – рядом стоит Веревкин. Блин, он всегда под рукой, вообще ведь не отходит.
– Похоже, пошли к бараку, посмотрим, может, помощь нужна, ну или просто кого-нибудь пристрелим, я очень хочу сейчас кого-нибудь убить!
Да уж, настроение было именно таким – злость, причем такая, что раздирала меня изнутри. Собрав гранаты и запасные магазины к автомату, двинулись дальше. Вот и конечная цель, барак с пленными. У нас командует раненный в ногу и руку капитан, комиссара не вижу.
– Сержант, они там забаррикадировались, не хотят выходить! – крикнул мне через улицу командир.
– Да и хрен с ними, сделаем то же самое, что они с нашими гражданскими в деревнях! – я рванул к ближайшему мотоциклу, стояли тут, неподалеку. Канистры не обнаружил, но нашел немецкий противогаз. Вытряхнул его на землю, а в тубус начал сливать бензин с бака, просто проткнув его штыком. Набрав полный, хотел бежать, как наткнулся на Веревкина, тот стоял с канистрой в руках.
– Вот, нашел рядом!
– Сливай с этого остатки и там, – я вытянул руку, – за углом хаты еще один стоял. Потом сюда лети, бегом!
Сам побежал к бараку и начал обливать стену. Барак бревенчатый, хорошо загорится. Не успел толком и облить, как вернулся Валера.
– Немного, баки почти пустые были.
– Обливай, сейчас полезут, крысы! – выматерился я и смачно сплюнул, доставая спички.
Полыхнуло хорошо, жаль бензина мало. Но две стены начинали разгораться, думаю, не успеет бензин выгореть, займутся бревна. Видимо, из-за дыма, а может, внутри и огонь видно, из барака начали выскакивать немцы. С улицы их встретили, но фрицев было много, и некоторые умудрялись убегать.
– Ули смотришь? – ору на бойца с пулеметом. – Вали их, пока под горку не ушли!
Боец рухнул на землю и почти сразу открыл огонь. Немцы, что умудрились сбежать, сломанными куклами опускались на снег. Да, жаль, конечно, пленных, но думаю, целых там уже не было. Понимал я нашего командира, который не штурмовал барак. Боялся наших задеть, ведь там пленные были сто процентов. А я – да, не раздумывая долго, просто сделал вот так.
С улицы стрельба стихла, и до меня донеслись приказы командира. Тот велел зайти внутрь и проверить барак. Услыхав это, я крикнул, что не нужно, барак прилично так горел, не хватало еще в огне потерять кого-то из бойцов. Тот приказа не отменил, но и заходить из партизан никто не стал, просто уже поздно, начала обваливаться кровля.
– Ну что, бля, повоевали?! – встретились мы посреди разгромленной деревни с командиром партизанского отряда. Тот был весь обмотан не то бинтами, не то тряпками, из-за крови на них не поймешь толком. |