— Очень приятное лицо, — мечтательно сказал Игорь Владимирович, и было непонятно, к кому это относится: к нынешней корреспондентке или к забытой актрисе с чуждым жеманным именем.

— Молодая? — спросила Алла Кирилловна равнодушно.

Она никогда не ревновала мужа, потому что была уверена в себе, да и поводов к этому Игорь Владимирович не давал. Временами Алле Кирилловне даже хотелось, чтобы в их жизни произошло какое-то усложнение: слишком уж все шло ровно и спокойно. И постоянно направленный на нее неравнодушный взгляд Григория давал ощущение дополнительной прочности, — она словно была окружена двойными стенами, которые надежно защищали от всех треволнений. Слишком надежно, надежно и глухо.

— Совсем девчонка, года двадцать три, может быть, чуть побольше. Ну вот, она в такой современной юбочке, на две ладони выше колен, в нейлоновой куртке пожарного цвета. Самоуверенность непробиваемая. Очень цепкая. Ну, стали разговаривать. Вот, мол, нужен материал для очерка о конструкторах и всякое такое, но по ее вопросам чувствую, что она знает больше, чем говорит. Что-то известно, видимо, о вашей работе. Все время сворачивает на микроавтомобиль, не прямо, конечно, но косвенно тянет к этому. — Игорь Владимирович смолк, следя за светофором. Они стояли перед перекрестком, запруженным машинами.

— Откуда она могла узнать? — выпрямляясь, с сомнением спросила Алла Кирилловна. — Неужели?..

— Вот именно, — весело подхватил Игорь Владимирович, — я нисколько не сомневаюсь, что после того совета сразу собралась корпорация недовольных. Эти бронтозавры уже так привыкли, что никогда не будут спорить открыто, не будут аргументировать, защищать свое мнение. Они просто сядут вечерком и сочинят бумагу. Накатят «бочку». И там тоже не будет никаких аргументов технических против, там, в лучшем случае, речь пойдет о непонимании исторического и экономического момента…

— Фу, мерзость! Ну, так ты выставил эту девицу?

— Нет! — еще веселее ответил Игорь Владимирович. — Я послал ее к Грише.

— Что-о?

Игорь Владимирович довольно рассмеялся в ответ.

— Ты хорошо себе представляешь, что он может наговорить по такой горячке? Тем более, уже модели перед ним. — Сузив глаза, Алла Кирилловна зло посмотрела на мужа.

— Тем лучше, — беспечным тоном откликнулся Игорь Владимирович. — Мне сейчас выгодно любое упоминание о вашей работе, лишь бы Москва заинтересовалась.

— Ну, не знаю, — рассеянно протянула Алла Кирилловна, и вдруг, как вспышка в мозгу, мелькнула догадка: так вот почему Григорий был такой шальной! И чтобы проверить себя, она спросила мужа:

— Это когда было, утром?

— Да, почти в самом начале дня, — ответил Игорь Владимирович.

— И как они, поговорили? — не замечая, что голос напрягается и становится жестяным, задала она вопрос.

— Откуда я знаю. Пришлось перед этой красоткой сыграть. Сказал ей, чтоб не говорила, что я послал ее. Дескать, Григорий считает меня консерватором, мы с ним конфликтуем. Ну, словом, по известной схеме.

— Зачем тебе понадобилась эта комедия, Игорь?

— Для затравки и для достоверности. Люди посторонние ведь всегда приходят с предвзятыми понятиями. Ну какая пожива журналисточке, если не будет этой оскомной схемы: начальник — рутинер и зажимщик, а молодой подчиненный — прогрессист и новатор? Она и пришла, чтобы найти что-то конфликтное.

— Что, очень глупа? — надеясь услышать подтверждение, спросила Алла Кирилловна.

— Нет, как раз нет, но она же — профан в технике и про машину напишет то, что скажет Григорий.