Почувствовал тут я что-то. Не могу сказать - что, но почувствовал. Словно сила какая в меня вселилась. И уже сам я знаю, какие слова произносить нужно. И уже, кажется, Катя за мной повторяет, а не я за ней. И голос ее почему-то кажется мне каким-то ободряющим, что ли? Будто обрадовалась она, что не одной ей тут разбираться со всем этим дерьмом. Хотя наверняка ведь показалось мне это. Не знаю, не успел я разобраться. Потому что меня неожиданно о землю шмякнуло, как будто кто из-под задницы скамейку выбил. И я шлепнулся.

    В башке гудит, перед глазами туман, а она - опять исчезла, как тогда... как всегда. Блин! Я же даже имени ее не знаю! И стало мне вдруг обидно. Но обидно мне недолго было, потому как на меня сверху хлынуло. Как будто какая-то сука ведро воды надо мной опрокинула. Холодной.

    Я ругаюсь и все такое. На ноги вскакиваю, протираю глаза...

    ...и вижу прямо перед своим носом ствол автомата...

    6. ЭЛЛИНА

    - Кто это был?..

    - Где? Чего? Да убери ты ствол-то, дура! - Мошков неуклюже отмахивался от автомата, которым Эллина едва ли не тыкала ему в лицо.

    - Отвечай! - продребезжала она. - Что это за баба была?

    - Сама ты баба! - немедленно окрысился Мошков. - Дура ты! И сука! Ясно?

    - Пристрелю, тварь! - Эллина передернула затвор, и в воздухе мелькнул отброшенный нестреляный патрон.

    Мошков машинально отметил это, - значит, автомат у Эллины уже был заряжен. И это слегка отрезвило его. Он поглядел на Эллину, на Колобка с Катей - со всех них, как и с Мошкова, потоками лилась на землю вода. Все трое дрожали от холода. В глазах Эллины сверкали молнии. Мошков и сам не понимал, чем вызван ее гнев. Колобок вообще ни на кого не смотрел, не до того ему было. Слишком уж он перенервничал. Он и сам не мог понять, от чего он больше дрожит - от холода или от перенесенных переживаний. Катя же разглядывала Мошкова с любопытством, словно перед ней сидел неизвестный, но заведомо безопасный зверек. И видно было, что Катя, как и все остальные, ждала ответа. Которого Мошков дать просто не мог.

    Тогда Мошков завертел головой, нашел глазами Максима Игнатьева и повернулся к нему.

    - Говори! - потребовал он.

    - Чего? - не понял Максим.

    - Почему промолчал? Видел же эту дрянь в окне! Почему не сказал?

    - Пошел ты! - рявкнул Максим. - Придурок! Чего ты ко мне цепляешься все время?

    - Убью! - Мошков кинулся к Максу, но после первого же шага полетел на землю, сбитый с ног ударом Эллины.

    - Встать! - заорала она, пиная Мошкова ногой в бок. - Встать, ублюдок!

    - Да пошла ты! - орал в ответ Мошков, пытаясь подняться, - ноги дрожали, и он никак не мог встать.

    Максим просто стоял над Мошковым, с интересом наблюдая, как тот ворочается на земле. Точно так же - спокойно и с интересом - смотрела на Мошкова и Катя. И во взгляде ее было что-то неестественное, какое-то необъяснимое веселье. Словно только что произошло что-то забавное, над чем после можно будет вдоволь посмеяться у костра.

    - Макс! - хрипло каркнула Эллина. - Ты видел?

    Игнатьев пожал плечами.

    - Видел бы - предупредил, - совершенно спокойно ответил он.

    - Видел ты, видел, Макс. - Мошков все-таки встал на ноги и теперь злобно смотрел на Макса.

    - Если бы я хоть что-то заподозрил, - ответил Макс, - я бы сказал.