Франц Кафка. Исследования одной собаки
Насколько изменилась моя жизнь и насколько же, по сути, не изменилась!
Как начнувспоминать да окликать времена, проведенные мной еще среди
собачьего племени, в общих заботах, как и подобает псу среди псов, я,
вглядываясь повнимательнее, нахожу, что дело тут с каких еще пор не во всем
было ладно; что-то вроде трещинки имело место всегда, некая легкая оторопь
брала меня иной раз и посреди почтеннейших площадных затей, а подчас и в
самом узком, доверительном кругу -- да чего уж там, не подчас, а часто,
очень часто: помню, взглянешь эдак на родную собачью морду, неожиданно,
по-новому взглянешь -- и обомлеешь, ужаснешься, затоскуешь, запричитаешь. Я,
конечно, старался эти чувства в себе истребить. Друзья, коим я открывался,
мне в том помогали, и на время это удавалось, на то время, когда подобные
казусы хоть и случались, но воспринимались мной хладнокровнее, с большим
равнодушием вплетались мной в мою жизнь и хоть печалили и утомляли, но,
впрочем, сохраняли за мной видпусть холодноватой, замкнутой,
пугливо-расчетливой, но в сущности обыкновенной собаки. Да и как бы смог я
без таких периодов отдохновения достигнуть возраста, который ныне вкушаю,
как бы смог я взобраться на такие кручи покоя, с которыми я взираю на ужасы
своей молодости и с которым переношу ужасы своей старости, как бы смог я
извлечь уроки из, вынужден признать, Несчастного своего или не совсем
счастливого положения и как бы смог я жить, ни в чем почти не отклоняясь от
извлеченных уроков. Жить уединенно и одиноко, целиком отдаваясь своим
безнадежным, но неизбывным исследованиям. Жить, впрочем, не теряя из виду
свой народ -- многие известия до меня доходят, да и сам я нет-нет да и
напоминаю о своем существовании. Ко мне относятся уважительно, не понимают,
как можно так жить, но и не обижаются на меня за то, что я так живу; и даже
юные псы, пробегающие иной раз в отдаленьи, -- новое племя, чье детство
скрыто от меня потемками памяти, -- не отказывают мне в привете, полном
почтения.
Нельзя упускать из виду и того, что я, невзирая на все мои очевидные
необыкновенности, все же вовсе не полностью выбиваюсь из ряда. Вообще, если
вдуматься, -- а для этого у меня хватает и времени, и способностей, и
желания -- жизнь собачьего рода преисполнена чудесного. Помимо нас, псов, в
мире много разновидностей всяких созданий, бедных, жалких, немых, издающих
тупые звуки существ, и немало среди собак есть таких, которые эти существа
изучают, дают им имена, стараются им помочь, воспитать, облагородить и
прочее. Мне они, доколе они мне не мешают, безразличны, я их путаю, не
замечаю. Одно в них, однако, слишком бросается в глаза, чтобы могло
ускользнуть от моего внимания, а именно: насколько же они все сравнительно с
нами, собаками, мало держатся друг друга, насколько они холодны, глухи и
даже враждебны друг к другу, так что лишь самые пошлые интересы способны их
несколько сблизить хотя бы внешне, но даже из этих интересов зачастую
вырастает ненависть и свара! Ничего подобного у нас, собак! Ведь о нас с
полным основанием можно сказать, что мы на деле живем одной дружной стаей,
хотя нас и различают бесчисленные и глубокие различия, образовавшиеся с
течением времени.
|
