Мельник еще раз проверил, крепка ли цепь, и плотно закрыл окно. Дьяволы там или ангелы, а крышу они пробили и всю муку в ларе испортили. Так что уж лучше от таких гостей запереться понадежнее.

НАКОНЕЦ-ТО ПОЕЛИ

Непонятно уж почему, но стоило только трем друзьям увидеть что-либо съедобное, как рядом оказывался владелец. У курицы, свиньи, вола, овцы всегда находился хозяин. У хлеба, кукурузной похлебки, муки — тоже. У яблок, тыкв, гороха также есть хозяин, но порой он сидит вдалеке либо спит. А вот владельцы домашних животных никогда не спят. Ни один. А уж если на минуту вздремнет невзначай, и вор, хрустнув веткой или кашлянув, его разбудит, он становится страшнее дикого зверя. Может тебя в два счета прикончить.

Умереть из-за свиньи или вола еще куда ни шло, но из-за утки или курицы, право обидно. Вот и получается, что добыть еду очень трудно, а голодному и убегать совсем нелегко: ноги его не держат. У Тысячемуха, Початка и Недорода все-таки достало сил удрать в ближний лес. Белые, похожие на трех призраков, они наконец остановились — перевести дух. И тогда увидели, что ночные птицы в страхе срываются с ветвей и летят в глухую чащу.

«Ночные птицы, всякие там совы, филины, летучие мыши, тоже съедобны, — подумали трое друзей. — Да к тому же у них нет хозяев».

— Почему бы нам не разжечь костер и не поджарить одну из этих птиц? — предложил Недород.

— Сначала надо эту птицу поймать, — ответил Початок.

— Птицу-то мы поймаем, но как ее поджарить, если у нас нет огня? — сказал Тысячемух.

— Ладно, сначала разведем костер. Но какую же мы потом птицу зажарим? — облизнувшись, спросил Недород.

— Когда поймаем, увидим, — сказал Тысячемух.

Трое друзей собрали хворосту, веток, нашли сухое бревно и разожгли костер. Затем при свете огня стали пугать ночных птиц, выгонять их из кустов, где они спали. Но ни одной птицы так и не догнали. Оказалось, что и ночные птицы отлично умеют летать.

Друзья уныло поплелись к костру. Недород с досады сорвал с головы обсыпанную мукой круглую шапку и бросил ее на землю. Взглянул на нее и вдруг засмеялся. Тысячемух и Початок испуганно посмотрели на него: уж не рехнулся ли он?

— У меня родилась идея.

— Какая?

— Не знаю, сказать вам или нет.

— Ты только намекни, о чем? О еде? — спросил Тысячемух.

— Да.

— Тогда говори.

— Я подумал, неплохо бы поджарить шапку и съесть ее.

Шапка Недорода была покрыта слоем муки толщиной с указательный палец ноги. По форме она напоминала лепешку с дыркой посредине. Словом, будто нарочно была создана, чтобы ее поджарили и съели. Недород положил шапку на горячие угли, а Тысячемух и Початок уставились на нее и глаз не могли оторвать.

Тысячемух обругал последними словами ночных птиц, которые не дают себя поймать, и принялся раздувать огонь. От шапки исходил такой вкусный запах, что у трех бедняг в мозгу помутилось. Недород торопливо перевернул шапку — посмотреть, готова ли лепешка. Нет, еще не готова. От нетерпения все трое стали прищелкивать языком и судорожно глотать слюну. Недород палкой поворачивал шапку-лепешку, чтобы она хорошенько прожарилась со всех сторон.

И вот настал долгожданный миг. Недород поддел румяную лепешку палкой и положил ее на камень.

Все трое были взволнованы донельзя, ведь они, кажется, смогут наконец поесть. Даже в самые мрачные дни они знали, что когда-нибудь это произойдет.

Тысячемух вынул из кармана нож и сказал, что сейчас разделит лепешку на три равные части. Початок и Недород молча кивнули, не в силах вымолвить ни слова.

Тысячемух начал резать шапку-лепешку на две равные части.