– Тебе не нравятся танцовщицы?

– Я не совсем уверена.

Как-то днем они кувыркались в снегу, забыв, что должны идти домой, и тут Усивака вдруг спросил:

– Ты не хочешь пойти со мной на Первую улицу?

– А где это, Первая улица?

– Немного вверх по реке.

Усиваке уже был знаком запущенный особняк у реки; много раз он проходил мимо него с колотящимся сердцем, преследуемый страхом, что его узнают охранники Хэйкэ.

– Риндо! Куда вы направляетесь? – воскликнул Конно-мару, когда увидел гуляющую парочку. Он знал, что Усивака часто бродит по Первой улице, и привез с собой экипаж, чтобы доставить юношу домой. Одежда его была вываляна в грязи, он замерз, жалко выглядел и горестно всхлипывал, когда Конно-мару, запихнув в карету обоих ребят, поехал в Хорикаву. Внутри экипажа они прижались друг к другу. Сидзука отогревала замерзшие руки Усиваки у себя на щеках, а тот тесно прижимался к девочке всем телом, пока они крепко не заснули.

Путь на восток

Тем не менее наблюдались периодические вспышки брани в адрес Хэйкэ, которые исходили не от народа, а от аристократов. Этот дом обвиняли в злоупотреблении властью и высокомерии. В последнее время, однако, в столице ходили упорные слухи другого рода. Шли разговоры о том, что Гэндзи сокрушены еще не полностью, что они опять готовятся к тому, чтобы бросить вызов Хэйкэ. Эти слухи, похоже, распространялись монахами с горы Курама, когда те появлялись в столице, а исчезновение Усиваки и рассказы о Тэнгу вроде бы подтверждали их слова.

Хэйкэ резко усилили бдительность. Даже «веселый квартал» подпал под подозрение, а в феврале из Рокухары в Хорикаву прибыли офицеры и стали дом за домом прочесывать район. Здесь же теперь часто видели и агентов Полицейского ведомства.

К полудню февральского дня на сливовом дереве у мастерской Дайдзё раскрылись уже два или три цветка. Барабанный мастер окликнул прохожего:

– Привет, привет! Загляните ко мне, Ковака.

Тот зашел в мастерскую.

– Вы, кажется, как всегда, заняты, Дайдзё. Вы уверены, что я вам не помешаю?

– Присядьте на минутку. Нельзя пройти мимо, не заглянув.

– Я боялся, что могу помешать.

– Кстати, у меня есть кое-что вам сказать. Мне не очень хотелось идти к Тодзи, чтобы встретиться с вами по этому поводу, и я только сегодня говорил жене, что, может быть, вы сами зайдете.

– Да? Произошло что-то необычное?

– Вы знаете человека, которого называют Змий?

– Знаю.

– Его лучше остерегаться.

– Вы говорите, Змия?

– Сказать вам правду, он вчера был здесь и говорил мне, что в девушке Риндо есть нечто необычное.

– Что! А почему он сказал об этом вам?

– Вы же знаете, что Риндо и моя дочка Сидзука всегда друг с другом играют. Ну а Змий приходит сюда без каких-либо видимых причин. Он, кажется, что-то вынюхивает.

– Не задавал ли этот Змий какие-нибудь странные вопросы вашей маленькой дочке?

– Он отводил Сидзуку в сторону и допытывался – девушка ли Риндо. Змий угрожал Сидзуке – мол, если она не скажет правду, он пошлет за ней воинов Хэйкэ.

– Гм?.. Неприятный тип… Вкладывает свои идеи в чужие головы.

– Ковака…

– Да?

– Это все, что я хотел сказать вам, но предупреждаю, будьте осторожны. И другие, подобно Змию, склонны замечать некоторые вещи.

– Хорошо, Дайдзё, я благодарен вам и не хотел бы навлекать на вас беду. Я знаю, что вы никому больше об этом не скажете.

– Само собой. Если бы я собирался с кем-то посплетничать, с вами о Риндо не говорил бы.