Что поделаешь, нельзя так нельзя, но почему не найти какую-нибудь уловку, учитывая, скажем, благозвучие имени? И вот один из Коперецких, у которого был уже сын по имени Израиль Исаак, решил окрестить второго наоборот — Исааком Израилем. Против этого священники не могли возразить, канонами это не запрещалось. Только того и надо было Коперецким. Все они ринулись вдогонку. Мода есть мода — и в семьях стало почти столько же Исааков Израилей, сколько было Израилей Исааков. Баронессы только тем и занимались, что рожали их друг за дружкой.

Так оно и шло совсем невинно десятки лет подряд, и никто не усматривал в этом никакого подвоха, разве что безобидную шутку. Но как раз теперь, в те самые времена, о которых мы пишем, — кто бы мог тому поверить ранее, — из-за этого началась страшная катавасия.

В самое ближайшее время сеньором должен был стать Израиль Исаак Коперецкий IV — сын Михая. Дело в том, что звание сеньора принадлежало чахоточному Израилю Исааку III (из лютеранской ветви семьи), который, как говорили, постоянно рыщет в поисках весны и скоро найдет себе могилу. Ввиду того, что желание стать восприемником должно быть заявлено еще при жизни сеньора, — делалось это путем пересылки метрики, — самый старший в семье, описанный в предыдущей главе рыжий верзила Израиль Исаак IV, сын Михая Коперецкого. летом самолично отвез в Прагу выписку из церковной книги Но представьте себе, что случилось! Он нашел там уже другую метрику. Оказалась, что один из Исааков Израилей, о которых никто и думать не думал, а именно Исаак Израиль I (сын Бенедека XII) приехал вдруг и заявил, что он на целых четыре месяца старше рыжего Коперецкого, а посему достоин стать сеньором.

Этим неожиданным поворотом были потрясены все Коперецкие, жившие в самых разных краях, особенно те, что были настроены легитимистски (исключение оставляли лишь семейства с Исааками Израилями), и, встречаясь с незаконным претендентом, они давали ему обычно изрядную взбучку.

— Ты что, совсем с ума сошел? Что ты вздумал, несчастный? Что у тебя за мания величия? Ведь ты не Израиль Исаак. Ты, дружочек, только Исаак Израиль!

— Это все равно!

— Как бы не так!

— Ну так я докажу вам, что все равно. Речь идет о двух характерных еврейских именах, и завещателю было совершенно безразлично, какое из двух стоит впереди.

Так обстояло дело. Неожиданное выступление Исаака Израиля I действительно пришлось весьма некстати, ибо рыжий Коперецкий очень нуждался в наследстве, ему уже только с величайшим трудом удавалось скрыть свою бедность. Имение почти не давало доходов, а на службу поступить он не мог, ибо ни в чем не разбирался. Он рос, словно жеребенок. В школу его не отдала, обучали дома с помощью крапецкого учителя и певчего Йожефа Слимака. Когда Коперецкий научился читать (удивительно еще, что научился), отец стал на защиту сына и сказал, что больше не позволит его мучить. Что он делал и как убивал время до тридцати трех лет (столько было ему сейчас), трудно сказать. В сущности, ничего не делал, охотился, скакал верхом, ездил к соседним помещикам и к другим Коперецким на свадьбы да на именины, любил деревенских девок и молодух, играл в карты с окрестными джентри, менял лошадей у тренченских барышников; иной раз, когда продавали шерсть, недели две проводил в Пеште, где в «Казино» его считали «своим парнем» и человеком приятным, так как он терпел все шутки, все грубые выходки да издевательства и строил при этом хорошую мину. После смерти отца он принял крапецкое имение: две тысячи хольдов непроходимых лесов и около восьмисот хольдов пашни. Понемножку наращивал долги и с нетерпением ждал пражское наследство.