|
Она вышла на балкон спальни и увидела Сантьяго Насара: он лежал перед дверью, в пыли, лицом вниз, и пытался подняться из лужи собственной крови. Он встал и, не распрямившись, поддерживая руками вывалившиеся внутренности, пошел, словно в бреду. Он прошел более ста метров, вокруг всего дома, чтобы войти в него через кухню. Голова была еще достаточно ясной, чтобы не идти длинным путем по улице, а пройти через соседский дом. Пончо Ланао, жена Пончо и пятеро их детей не знали о том, что случилось в двадцати шагах от их двери. "Мы слышали крики,- сказала мне жена Пончо Ланао,- но думали, это праздник в честь епископа". Они только что сели завтракать, когда вошел Сантьяго Насар, весь в крови, поддерживая руками гроздья собственных кишок. Пончо Ланао сказал мне: "В жизни не забуду, как ужасно воняло дерьмом". А вот Архенида Ланао, старшая дочь, сказала, что Сантьяго Насар шел как обычно - великолепно, размеренным шагом, и его сарацинский лик с взлохмаченными кудрями был прекрасен как никогда. Проходя мимо стола, он улыбнулся им и пошел по коридору, через дом, к другому выходу. "Мы от страха застыли, как парализованные",- сказала мне Архенида Ланао. Моя тетка, Венефрида Маркес, на другом берегу речки у себя во дворе чистила рыбу и увидела, как он, отыскивая дорогу домой, на негнущихся ногах спустился по ступеням старого мола. - Сантьяго, сынок,- крикнула она ему,- что с тобой? Сантьяго Насар узнал ее. - Меня убили, Вене, голубушка,- сказал он. На последней ступени он споткнулся, но тотчас же выпрямился. "И даже постарался - стряхнул рукой землю, которая пристала к кишкам",- рассказала мне моя тетка Вене. А потом вошел в кухню через черный ход, который с шести утра был открыт, и рухнул лицом вниз. |
