|
А у отца с самого детства обучился владению огнестрельным оружием, любви к лошадям и выучке ловчей птицы; у него же он научился и здравому искусству сочетать храбрость с осторожностью. Между собой отец с сыном говорили по-арабски, но не в присутствии Пласиды Линеро, чтобы она не чувствовала себя обделенной. В городке их никогда не видели с оружием, и только один раз, на благотворительный базар, принесли они своих обученных соколов - показать, что такое соколиная охота. Из-за смерти отца ему пришлось, окончив школу, заняться принадлежащей семье фермой. Сантьяго Насар по натуре был веселым и миролюбивым человеком с легким характером. В то утро, когда его собирались убить, мать, увидев на нем белый костюм, подумала, что он перепутал день. "Я напомнила ему, что был понедельник",- сказала она мне. Но он объяснил, что праздничный наряд - на тот случай, если посчастливится поцеловать епископский перстень. Она не выказала никакого интереса. -Да он и с корабля не сойдет,- сказала она.- Благословит издали, для проформы, как всегда, и уплывет своей дорогой. Он этот город ненавидит. Сантьяго Насар знал, что это правда, но торжественность церковных обрядов завораживала его так, что он не мог устоять. "Это как кино",- сказал он мне однажды. Его мать во всем этом деле с епископом волновало только одно - чтобы сын не промок под дождем, ночью сквозь сон она слышала, как он чихал. Она посоветовала ему взять зонт, но он только махнул ей рукой на прощанье и вышел из комнаты. Она видела его в последний раз. Виктория Гусман, кухарка, совершенно уверена, что в тот день никакого дождя не было, как не было его весь февраль. "Наоборот,- сказала она, когда я пришел к ней незадолго до ее смерти.- По утрам солнце пекло жарче, чем в августе". Она разделывала к обеду трех кроликов, вокруг ждали, жадно дыша, псы, и тут Сантьяго Насар вошел в кухню. "Лицо по утрам у него всегда было будто ночь не спавши",- вспоминала безо всякой к нему любви Виктория Гусман. Дивина Флор, ее дочь, едва начавшая созревать, подала Сантьяго Насару пиалу с круто заваренным кофе, плеснув туда тростниковой водки, как всегда по понедельникам,- помочь ему одолеть перегрузки минувшей ночи. Огромная кухня, заполненная шепотом огня и спящими на насестах курами, дышала тайной. Сантьяго Насар разжевал еще одну таблетку аспирина и стал пить долгими глотками кофе; он сидел, не сводя глаз с двух женщин, потрошивших у очага кроликов, и не спеша думал. Несмотря на годы, Виктория Гусман замечательно сохранилась. Девочка, пока еще дичок, была подавлена готовыми вот-вот брызнуть жизненными соками. Когда она подошла убрать пустую пиалу, Сантьяго Насар схватил ее за запястье. - Самая пора тебя объезжать,- сказал он. Виктория Гусман показала ему окровавленный нож. - Пусти ее, хозяин,- приказала она серьезно. |
